Неточные совпадения
Проехали. Катя еще раз оглянулась на лошадь. По ту
сторону оврага, над откосом
шоссе, солдат с винтовкою махал им рукою и что-то кричал, чего за стуком колес не было слышно. Вдруг он присел на колено и стал целиться
в линейку. Катя закричала...
Не спеша, они сошли к мосту, спустились
в овраг и побежали по бело-каменистому руслу вверх. Овраг мелел и круто сворачивал
в сторону. Они выбрались из него и по отлогому скату быстро пошли вверх, к горам, среди кустов цветущего шиповника и корявых диких слив. Из-за куста они оглянулись и замерли: на
шоссе, возле трупов, была уже целая куча всадников, они размахивали руками, указывали
в их
сторону. Вдоль оврага скакало несколько человек.
На краю города,
в стороне от
шоссе, стоит грязное двухэтажное здание с маленькими окнами
в решетках. Поздним вечером к железным воротам подкатил автомобиль, из него вышли двое военных и прошли
в контору.
В темной конторе чадила коптилка, вооруженные солдаты пили вино, пели песни.
Неточные совпадения
В этот день он явился
в класс с видом особенно величавым и надменным. С небрежностью, сквозь которую, однако, просвечивало самодовольство, он рассказал, что он с новым учителем уже «приятели». Знакомство произошло при особенных обстоятельствах. Вчера, лунным вечером, Доманевич возвращался от знакомых. На углу Тополевой улицы и
шоссе он увидел какого-то господина, который сидел на штабеле бревен, покачивался из
стороны в сторону, обменивался шутками с удивленными прохожими и запевал малорусские песни.
Стороной, около
шоссе, тянулись вереницы богомольцев
в Почаев; ковылял старый еврей с мешком — разносчик своеобразной (впоследствии запрещенной) еврейской почты; тащилась, шурша по щебню, балагула, затянутая сверху пологом на обручах и набитая битком головами, плечами, ногами, перинами и подушками…
Мы миновали православное кладбище, поднявшись на то самое возвышение дороги, которое когда-то казалось мне чуть не краем света, и откуда мы с братом ожидали «рогатого попа». Потом и улица, и дом Коляновских исчезли за косогором… По
сторонам тянулись заборы, пустыри, лачуги, землянки, перед нами лежала белая лента
шоссе, с звенящей телеграфной проволокой, а впереди,
в дымке пыли и тумана, синела роща, та самая, где я когда-то
в первый раз слушал шум соснового бора…
Зевая, почесываясь и укоризненно причмокивая языком, Ибрагим отпер двери. Узкие улицы татарского базара были погружены
в густую темно-синюю тень, которая покрывала зубчатым узором всю мостовую и касалась подножий домов другой, освещенной
стороны, резко белевшей
в лунном свете своими низкими стенами. На дальних окраинах местечка лаяли собаки. Откуда-то, с верхнего
шоссе, доносился звонкий и дробный топот лошади, бежавшей иноходью.
— Что?! — заревел он таким неестественно оглушительным голосом, что еврейские мальчишки, сидевшие около
шоссе на заборе, посыпались, как воробьи,
в разные
стороны.