На острове низком, за крепкой оградой,
Омытой волнами Невы,
Во граде Петровом, давно уже ставшем
Столицею после Москвы,
Под сенью соборного храма, в могиле,
Среди тишины гробовой.
Лежит государь, император России,
Сраженный
злодейской рукой.
Сожжен, искалечен ужасным снарядом,
Лежит его царственный прах
С улыбкою горькой немого укора
На полуотверстых устах…
Их хотели растащить… но девушка в бешенстве укусила жестокую руку… «перестань! — сказал отец твердым голосом! ты этим не поможешь, если мне суждено погибнуть от
злодейских рук, без покаяния, как бусурману…»
Когда этот труп клали в гроб, на груди ее, у сердца, лежал венком черный локон… Ни одна
злодейская рука не посягнула на него; он пошел с нею в гроб.
— Что-то рябит в глазах, — сказал он, запинаясь. — Почерк знакомый! Точно, это ее
злодейская рука! — Он начал читать про себя. Приметно было, как во время чтения ужас вытаскивался на лице его; губы и глаза его подергивало. Пробежим и мы за ним содержание письма:
Неточные совпадения
— Разумеется, на Наталье… Вот приятель привез это известие из Москвы, и письмо к тебе есть… Слышишь, Мишук? — прибавил он, схватив сына на
руки, — дядя твой женится!.. Экая флегма
злодейская! и тут только глазами хлопает!
Юный прапорщик армейский Тебя хочет обмануть. От
руки его
злодейской Трудно будет усклизнуть“.
В ужасе Дорушка стала изо всей силы трясти за
руки уснувшую сладко и крепко под влиянием
злодейского мака Машу Рыжову…
Эйхлер говорил с таким убеждением, с таким жаром
злодейского восторга, так живо описал свои планы, что у старика отошло сердце, как от вешнего луча солнца отходит гад, замиравший в зиму; огромные уши зашевелились под лад сердца, словно медные тарелки в
руках музыканта, готового приударить ими под такт торжественной музыки. Пожав
руку племяннику, Липман произнес с чувством тигрицы, разнежившейся от ласк своего детенка:
Рукою злодейскою не смел он сотворить крестного знамения.