Неточные совпадения
Жил у нас
в то время нахлебником смешной толстенький бутуз, Анатолий Коренков. Мама объявила, что сегодня вечером она
будет разбирать Плюшкин
магазин. Мы все обрадовались,
в восторге сообщали друг другу...
Когда
буду идти из гимназии, мама сказала, — зайти
в библиотеку, внести плату за чтение. Я внес, получил сдачу с рубля и соблазнился: зашел
в магазин Юдина и купил пятачковую палочку шоколада. Отдаю маме сдачу.
Для этою удовольствия мы и трудились целый месяц. И у кого не
было съемки, кто
был ленив на работу, тот униженно просил дать ему на минуту съемочку, делал два-три раза «пук!» и с завистью возвращал владельцу. Если бы такую вещь можно
было за две копейки купить
в магазине думаю, никто бы ею не интересовался.
Манера говорить у них
была разная: Анненский говорил быстро, страстно, захлебываясь; Короленко — медлительно, спокойно, никогда не теряя самообладания; глаза смотрят внимательно, и
в глубине их горит мягкий юмористический, смеющийся огонек. Сам — приземистый, коротконогий, с огромною курчавою головою, на которую он никогда не мог найти
в магазине шляпы впору, — приходилось делать на заказ.
Вот что происходит от жизни в провинции, вы ничего не знаете. Landau, видите ли, commis [приказчиком]
был в магазине в Париже и пришел к доктору.
Она сказала, что через полчаса
будет в магазине, и ушла. Самгину показалось, что говорила она с ним суховато, да и глаза ее смотрели жестко.
«Что ж у вас
есть в магазине? — спросил я наконец, — ведь эти ящики не пустые же: там сигары?» — «Чируты!» — сказал мне приказчик, то есть обрезанные с обеих сторон (которые, кажется, только и привозятся из Манилы к нам, в Петербург): этих сколько угодно! Есть из них третий и четвертый сорты, то есть одни большие, другие меньше.
Семейство это состояло из матери, происходящей от древнего русского княжеского рода, сына — молодого человека, очень умного и непомерно строгого, да дочери, которая под Новый год
была в магазине «M-me Annette» и вызвалась передать ее поклон Даше и Долинскому.
Неточные совпадения
Он сшил себе новую пару платья и хвастался, что на днях откроет
в Глупове такой
магазин, что самому Винтергальтеру [Новый пример прозорливости: Винтергальтера
в 1762 году не
было.
Последний отдел долгов —
в магазины,
в гостиницы и портному —
были такие, о которых нечего думать.
Попадались почти смытые дождем вывески с кренделями и сапогами, кое-где с нарисованными синими брюками и подписью какого-то Аршавского портного; где
магазин с картузами, фуражками и надписью: «Иностранец Василий Федоров»; где нарисован
был бильярд с двумя игроками во фраках,
в какие одеваются у нас на театрах гости, входящие
в последнем акте на сцену.
Въезд
в какой бы ни
было город, хоть даже
в столицу, всегда как-то бледен; сначала все серо и однообразно: тянутся бесконечные заводы да фабрики, закопченные дымом, а потом уже выглянут углы шестиэтажных домов,
магазины, вывески, громадные перспективы улиц, все
в колокольнях, колоннах, статуях, башнях, с городским блеском, шумом и громом и всем, что на диво произвела рука и мысль человека.
— Ничего, это все ничего, ты слушай, пожалуйста. Вот я пошла. Ну-с, прихожу
в большой страшеннейший
магазин; там куча народа. Меня затолкали; однако я выбралась и подошла к черному человеку
в очках. Что я ему сказала, я ничего не помню; под конец он усмехнулся, порылся
в моей корзине, посмотрел кое-что, потом снова завернул, как
было,
в платок и отдал обратно.