Неточные совпадения
Те ахнули, низко поклонились отцу и
стали извиняться. И проводили его для безопасности до самого
дома. Папа, смеясь, говаривал...
Папа относился к дедушке с глубокою почтительностью и нежною благодарностью. Когда дедушка приезжал к нам, — вдруг он, а не папа,
становился главным лицом и хозяином всего нашего
дома. Маленький я был тогда, но и я чувствовал, Что в
дом наш вместе с дедушкою входил странный, старый, умирающий мир, от которого мы уже ушли далеко вперед.
Потом
стал думать о другом. Подошел к
дому, вошел в железную, выкрашенную в белое будку нашего крыльца, позвонил. Почему это такая радость в душе? Что такое случилось? Как будто именины… И разочарованно вспомнил: никаких денег нет, старик мне ничего не дал, не будет ни оловянных армий, ни шоколадных окопов…
Когда мы подросли, с нами
стали читать обычные молитвы: на сон грядущий, «Отче наш», «Царю небесный». Но отвлеченность этих молитв мне не нравилась. Когда нам было предоставлено молиться без постороннего руководства, я перешел к прежней детской молитве, но ввел в нее много новых, более практических пунктов: чтоб разбойники не напали на наш
дом, чтоб не болел живот, когда съешь много яблок. Теперь вошел еще один пункт, такой...
Мы наизусть знали все любимые номера Славянского я
дома постоянно пели «Мы дружно на врагов», «Тпруськубычка» и «Акулинин муж, он догадлив был». Теперь я то и дело
стал распевать такой его романс...
Распрощались. Они ушли. Я жадно
стал расспрашивать Юлю про Машу. Юля рассказала: перед тем как уходить. Маша пришла с Юлею под окно моей комнаты (оно выходило в сад) и молилась на окно и дала клятву, что никогда, во всю свою жизнь, не забудет меня и всегда будет меня любить. А когда мы все уже стояли в передней, Маша выбежала с Юлею на улицу, и Маша поцеловала наш
дом. Юля отметила это место карандашиком.
Я передал дальше. Через пять минут монета опять пришла ко мне. Гимназисты от скуки забавлялись тем, что не давали этим трем копейкам достигнуть своего Назначения. Я в это время собирал на что-то деньги и опускал их в копилку. Зажал монету в руке и
стал ждать, скажет ли мой сосед: «Что ж не передаешь дальше?» Никто ничего не заметил. Я спустил деньгу в карман, а
дома бросил в копилку.
Если
стать на дворе перед
домом, то слева и справа высились белые каменные столбы ворот.
Девочки не испугались и
стали строить свой
дом. Мы тогда охладели к своему и бросили его. Тогда и девочкам
стало неинтересно, и они перестали строить
дом. Я их обличал и стыдил и обливал презрением...
Наконец, мы помирились с девочками и в той же канаве сообща
стали строить большой
дом. Выстроили, целых две недели пользовались им, до нашего отъезда.
Дверь мне отворила мама. Папа уже спал. Я с увлечением
стал рассказывать о пьяных учителях, о поджоге Добрыниным своего
дома. Мама слушала холодно и печально, В чем дело? Видимо, в чем-то я проштрафился. Очень мне было знакомо это лицо мамино: это значило, что папа чем-нибудь возмущен до глубины души и с ним предстоит разговор. И мама сказала мне, чем папа возмущен: что я не приехал домой с бала, когда начался пожар.
Взвешивая теперь все обстоятельства, я думаю: совсем не к чему было мне приезжать с бала; я вправду вовсе не был нужен
дома, — а просто я должен был проявить чуткость и заботу, тут больше была педагогия. Но тогда мне
стало очень стыдно, и я ушел от папы с лицом, облитым слезами раскаяния.
Через три года папе
стало совершенно невмоготу: весь его заработок уходил в имение, никаких надежд не было, что хоть когда-нибудь будет какой-нибудь доход; мама почти всю зиму проводила в деревне, дети и
дом были без призора. Имение, наконец, продали, — рады были, что за покупную цену, — со всеми новыми постройками и вновь заведенным инвентарем.
Потом несколько раз я ходил по вечерам к
дому Николаевых. Но либо в окнах было темно, либо занавески были спущены аккуратно, и ничего не было видно. У меня даже мелькнула испуганная мысль: наверно, тогда кто-нибудь подглядел за мною из
дома, и теперь они следят, чтоб нельзя было подглядывать, И когда я так подумал, мне особенно
стало стыдно того, что я делал.
Утром, как только идти, я получил письмо из
дому. Со смущением
стал читать. Папа писал...
— Что вы говорите? Воскобойников рассказал, что раз он зашел к Леониду, не застал его
дома, а ему нужен был для реферата Щапов.
Стал искать, выдвинул нижний ящик комода, — и увидел там баночку с ртутною мазью, шприц, лекарственные склянки с рецептами еще за минувший год.
— Батенька! Брюшной тиф в самом разгаре! И в этаком состоянии держал экзамены! Самый верный способ на всю жизнь
стать идиотом. Скорее сажайте его в вагон и отправляйте домой, пусть
дома хворает. Что ему тут все лето валяться в больнице!
Дома прочел его — и ничего не понял. О ком идет речь? Кто такой Р.? Что за
статья? Раза три перечитал я, наконец, вспомнил.
Неточные совпадения
Правдин (к учителям). По воле правительства
став опекуном над здешним
домом, я вас отпускаю.
Стародум. От двора, мой друг, выживают двумя манерами. Либо на тебя рассердятся, либо тебя рассердят. Я не
стал дожидаться ни того, ни другого. Рассудил, что лучше вести жизнь у себя
дома, нежели в чужой передней.
Масса, с тайными вздохами ломавшая
дома свои, с тайными же вздохами закопошилась в воде. Казалось, что рабочие силы Глупова сделались неистощимыми и что чем более заявляла себя бесстыжесть притязаний, тем растяжимее
становилась сумма орудий, подлежащих ее эксплуатации.
Хотя главною целью похода была Стрелецкая слобода, но Бородавкин хитрил. Он не пошел ни прямо, ни направо, ни налево, а
стал маневрировать. Глуповцы высыпали из
домов на улицу и громкими одобрениями поощряли эволюции искусного вождя.
Среди этой общей тревоги об шельме Анельке совсем позабыли. Видя, что дело ее не выгорело, она под шумок снова переехала в свой заезжий
дом, как будто за ней никаких пакостей и не водилось, а паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский завели кондитерскую и
стали торговать в ней печатными пряниками. Оставалась одна Толстопятая Дунька, но с нею совладать было решительно невозможно.