Неточные совпадения
И, строго говоря, вне отношения к этому факту ее выводы теряют приложимость и общезначимость: схемы Канта годны, чтобы характеризовать не
человека вообще со всей неисчерпаемой полнотой его духа, но только «научного
Человека», т. е. всего одну
сторону этого духа и его деятельности.
Весь оккультизм есть расширение имманентного в
сторону доселе трансцендентного, причем
человек, преобразуя самого себя, и сам становится существом иного мира, именно того, который он познает.
Итак, вера имеет две
стороны: субъективное устремление, искание Бога, религиозная жажда, вопрос
человека, и объективное откровение, ощущение Божественного мира, ответ Бога.
С одной
стороны, он разделял свойственный эпохе испуг пред Кантом, закупорившим
человека в мире явлений и провозгласившим на новых началах религиозный агностицизм или скептицизм.
Слабая
сторона гегельянства с этой точки зрения сводится к тому, что в мифообразовании у него вся энергия принадлежит
человеку — мифотворцу.
Конечно, для философии религия должна казаться ниже ее, как не-философия, но эта, так сказать, профессиональная оценка ничего не изменяет в иерархическом положении религии, которая имеет дело со всем
человеком, а не с одной только его
стороной, и есть жизненное отношение к божественному миру, а не одно только мышление о нем.
Объект религии, Бог, есть нечто, с одной
стороны, совершенно трансцендентное, иноприродное, внешнее миру и
человеку, но, с другой, он открывается религиозному сознанию, его касается, внутрь его входит, становится его имманентным содержанием.
Вообще вопрос собственно о творении духов — ангелов и
человека — остается наименее разъясненным в системе Беме, и это делает ее двусмысленной и даже многосмысленной, ибо, с одной
стороны, разъясняя Fiat в смысле божественного детерминизма, он отвергает индетерминистический акт нового творения, но в то же время порой он говорит об этом совершенно иначе [«Воля к этому изображению (ангелов) изошла из Отца, из свойства Отца возникла в слове или сердце Божием от века, как вожделеющая воля к твари и к откровению Божества.
Согласно иному объяснению, это сравнение имеет следующий смысл: подобно тому как сходящие в преисподнюю знают о всех грехах, за которые наказаны, так и
человек, любящий с ревностью, замечает дурные дела со
стороны любимого субъекта, и это наблюдение укрепляет любовь» (Sepher ha Zohar, trad, de Pauly, II, 245a, 568–569).].
Но в то же время мир был только предсотворен в
человеке, который должен был со своей
стороны сотворить самого себя собственной свободой и лишь затем вступить во владение миром, осуществив общий план творения.
Быть может, более соответствует его высокому религиозному духу такая мысль: воскресение мертвых есть акт богочеловеческий, требующий соединения божественной благодати и человеческого действия, и, признавая вполне божественную
сторону воскрешения,
человек должен проявить в нем участие своим встречным усилием, собственным стремлением к воскрешению.
Тем не менее творческие усилия
человека в теургии таинств являются лишь обусловливающими, но не производящими, ибо и недостойно совершаемое таинство сохраняет страшную свою силу, и, с другой
стороны, никакими своими усилиями
человеку нельзя его совершить.
В самой природе — хотя не Бога, а
человека и вообще твари — заложена возможность не только блаженства, но и муки, причем индивидуальная неповторяемость человеческой личности простирается и на это: всякий лик бытия имеет не только свою светлую
сторону, но и свою особую изнанку или тень.
Вместо прежнего разделения актеров на злодеев, на первых трагиков, первых комиков, разделения все-таки более серьезного, потому что оно основывалось на психической
стороне человека, — вся труппа теперь составлялась так: я играю купцов, он мужиков, третий бар, а что добрые ли это люди, злые ли, дурные, никто об этом думушки не думал.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Опасно, черт возьми! раскричится: государственный
человек. А разве в виде приношенья со
стороны дворянства на какой-нибудь памятник?
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые
люди; это с их
стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
На все четыре
стороны // Поклон, — и громким голосом // Кричит: «Эй,
люди добрые!
Милон(в
сторону). Почтенный
человек!
Стародум(читает). «…Я теперь только узнал… ведет в Москву свою команду… Он с вами должен встретиться… Сердечно буду рад, если он увидится с вами… Возьмите труд узнать образ мыслей его». (В
сторону.) Конечно. Без того ее не выдам… «Вы найдете… Ваш истинный друг…» Хорошо. Это письмо до тебя принадлежит. Я сказывал тебе, что молодой
человек, похвальных свойств, представлен… Слова мои тебя смущают, друг мой сердечный. Я это и давеча приметил и теперь вижу. Доверенность твоя ко мне…