Молитвенный пламень этого псалма через тысячи лет с прежней силою зажигает душу. Вот настоящая конкретная
религиозная этика, и перед лицом ее с какою силой чувствуется убожество и безвкусие автономно-этических построений, — этики, притязающей быть религией или желающей обойтись совсем помимо религии. Псалмопевец обличает Канта.
Неточные совпадения
И это потому, что он не видел в религии самостоятельной области духа, и не считал
религиозного сознания совершенно особой, самобытной стихией сознания вообще, но рассматривал религию исключительно в плоскости
этики, считая ее как бы музыкой морали и, пожалуй, ее восполнением.
Следует прежде всего заметить, что говорить еще о религии вдобавок к
этике, которая сама себе довлеет, — прибегать к
религиозной санкции там, где этическая вполне достаточна, представляется как будто излишним.
Впрочем, это делается не столько ради придания
религиозного букета
этике, сколько ради нейтрализации религии.
В этой подмене религии
этикой кроется коварный умысел
религиозного имманентизма, именно скрытое отрицание религии.
Разумеется, для человечества, насколько оно живет в плоскости ума, а следовательно, до известной степени обречено на науку и философию, должна иметь силу
этика ума, существует обязанность логической честности, борьбы с умственной ленью, добросовестного преодоления преодолимых трудностей, но религиозно перед человеком ставится еще высшая задача — подняться над умом, стать выше ума, и именно этот путь указуют люди христианского,
религиозного подвига [На основании сказанного определяется и наш ответ на вопрос о «преображении разума», поставленный кн.
Свободное от
этики, искусство по своему духу, по своему внутреннему пафосу подлежит суду только мистическому и
религиозному.
Положительная же ориентация христианства в вопросах общественности исчерпывается началами
этики, между тем одна только
этика отнюдь не выражает собой
религиозного понимания вопроса (как геометрия, имеющая дело только с формою, не удовлетворяет потребности в целостном познании тела).
Разрешение
религиозной проблемы в плоскости одной только
этики означало бы лишь бессилие перед нею.
Остается вопрос: какова же
религиозная природа этой общественности, в которой
этика видит лишь материал для долга, косный и непросветленный объект для применения категорического императива?
Неточные совпадения
Для
религиозной и для философской
этики вопрос о страдании и избавлении от страдания всегда стоял в центре.
Фарисейство, т. е.
этика закона, беспощадно осуждается в Евангелии, потому что оно не нуждается в Спасителе и спасении, как нуждаются мытари и грешники, потому что если бы последняя
религиозная и нравственная правда была на стороне фарисеев, то искупление было бы не нужно.
В первоистоках
этики закона лежит
религиозный страх, страх почти животный, который потом сублимируется.
Религиозный образ законнической
этики дан в фарисействе.
Этика закона существует не только как
этика религиозная и социальная.