Неточные совпадения
Аристотель — философ по преимуществу, Philosophus, как
называли его в средние века, между тем как на «божественном» Платоне всегда лежал ореол чего-то
вещего, таинственного, мистического.
Также будет, если
назвать ее совокупностью всего этого, хотя она превосходит сумму сотворенных
вещей своим безграничным величием, ибо все это создано ею.
Справедливо говорит поэтому Гермес Трисмегист: так как Бог есть целокупность
вещей (unuversitas rerum), Он не имеет особого имени, ибо нужно было бы или
называть Бога всяким именем, ибо Он в простоте своей объемлет в себе целокупность
вещей, потому имя, собственно свойственное Богу, должно быть переведено: один и все (unus et omnia), или лучше: все в едином (omnia uniter)…
Ибо как можно
назвать и определить Того, кто есть все во всем и вместе ничто из
вещей, которые бы можно было сказать, показать, видеть, описать и т. д.?
Также, раз Он есть все, и все во всем, Он не может иметь имени, Он, который есть субстанция, сущность и жизнь для всех видимых и невидимых
вещей; да и всех
вещей, которые можно
назвать и по знать, — их
вещь и сущность.
Он
называет «бредом о творении» (creatürlicher Wahn) мысль, «будто Бог есть нечто чуждое, и пред временем создания тварей и этого мира держал в себе в троице своей мудростью совет, что Он хочет сделать и к чему принадлежит всякое существо, и таким образом сам почерпнул из себя повеление (Fürsatz), куда надо определить какую
вещь [IV, 405.].
Для того чтобы открылась какая-либо сила, нужно противодействие как основа для ее раскрытия, «in Ja und Nein bestehen alle Dinge, es sei Göttlich, Teuflisch, Irdisch, oder was genannt werden mag» [В Да и Нет находятся все
вещи, то есть божественные, дьявольские, земные, или какие еще можно
назвать (нем.).] [Ciaassen, 11,43.].
Прейн, по крайней мере, не притворяется,
называет вещи их настоящими именами и обещает только то, что действительно в состоянии исполнить.
— Хорошо еще, когда Валерьян не понимает, что он натворил: он,
называя вещи прямо, убийца Людмилы, он полуубийца вашей матери и он же полуубийца Крапчика; если все это ведомо его сознанию, то он живет в моральном аду, в аду на земле… прежде смерти!
Многое потому только кажется нам преувеличением, что мы без должного внимания относимся к тому, что делается вокруг нас. Действительность слишком примелькалась нам, да и мы сами как-то отвыкли отдавать себе отчет даже в тех наблюдениях, которые мы несомненно делаем. Поэтому, когда литература
называет вещи не совсем теми именами, с которыми мы привыкли встречаться в обыденной жизни, нам думается уже, что это небывальщина.
Неточные совпадения
В собравшемся на сей раз совете очень заметно было отсутствие той необходимой
вещи, которую в простонародье
называют толком.
— Вас приглашает Лаптев-Покатилов, — знаете, кто это? Он — дурачок, но очень интересный! Дворянин, домовладелец, богат, кажется, был здесь городским головой. Любит шансонеток, особенно — французских, всех знал: Отеро, Фужер, Иветт Жильбер, — всех знаменитых. У него интересный дом, потолок столовой вроде корыта и расписан узорами, он
называет это «стиль бойяр». Целая комната фарфора, есть замечательно милые
вещи.
Он взял ее руки и стал целовать их со всею нежностью, на какую был способен. Его настроила лирически эта бедность, покорная печаль
вещей, уставших служить людям, и человек, который тоже покорно, как
вещь, служит им. Совершенно необыкновенные слова просились на язык ему, хотелось
назвать ее так, как он не
называл еще ни одну женщину.
Кожа акулы очень ценится столярами для полировки дерева; кроме того, ею обивают разные
вещи; в Японии обтягивают сабли. Мне один японец подарил маленький баул, обтянутый кожей акулы; очень красиво, похоже немного на тисненый сафьян. Мне показали потом маленькую рыбку, в четверть аршина величиной, найденную прилипшею к спине акулы и одного цвета со спиной. У нас попросту
называли ее прилипалой. На одной стороне ее был виден оттиск шероховатой кожи акулы.
Подобно Жюли, я люблю
называть грубые
вещи прямыми именами грубого и пошлого языка, на котором почти все мы почти постоянно думаем и говорим.