Неточные совпадения
Квартира Мольера. Вечер. Свечи в канделябрах, таинственные тени на стенах. Беспорядок. Разбросаны рукописи. Мольер, в колпаке, в
белье, в халате, сидит в громадном кресле. Бутон в другом. На столе две шпаги и пистолет. На другом столе ужин и вино, к которому Бутон время от времени прикладывается. Лагранж в темном
плаще ходит взад и вперед и не то ноет, не то что-то напевает, за ним по стене ходит темная рыцарская тень.
Слуги, окружившие карету, поспешно разостлали
белый плащ под деревом, стоящим при дороге, и положили на него князя. Свежий воздух раннего утра облегчил страдания больного.
Конечно, они не рождены для вдохновений и молитв; но бедуинкой — на арабском коне разъезжать с оливковым шейхом…» И вот видится Долинскому Вера Сергеевна на огневом арабском коне, а возле нее статный шейх в
белом плаще, и этот шейх сам он, Долинский.
Неточные совпадения
Входят Паратов (черный однобортный сюртук в обтяжку, высокие лаковые сапоги,
белая фуражка, через плечо дорожная сумка), Робинзон (в
плаще, правая пола закинута на левое плечо, мягкая высокая шляпа надета набок), Кнуров, Вожеватов. Иван выбегает из кофейной с веничком и бросается обметать Паратова.
Обладатель
плаща с капюшоном был молодой человек, тоже лет двадцати шести или двадцати семи, роста немного повыше среднего, очень белокур, густоволос, со впалыми щеками и с легонькою, востренькою, почти совершенно
белою бородкой.
— Это приезжий, — сказал третий из группы, драпируясь в огненно-желтый
плащ, причем рыжее перо на его шляпе сделало хмельной жест. У него и лицо было рыжим; веснушчатое,
белое, рыхлое, лицо с полупечальным выражением рыжих бровей, хотя бесцветные блестящие глаза посмеивались. — Только у нас в Гель-Гью есть такой памятник.
Спешно идут дзампоньяры — пастухи из Абруццы, горцы, в синих коротких
плащах и широких шляпах. Их стройные ноги, в чулках из
белой шерсти, опутаны крест-накрест темными ремнями, у двоих под
плащами волынки, четверо держат в руках деревянные, высокого тона рожки.
Тогда, в веселом и гордом трепете огней, из-под капюшона поднялась и засверкала золотом пышных волос светозарная голова мадонны, а из-под
плаща ее и еще откуда-то из рук людей, ближайших к матери бога, всплескивая крыльями, взлетели в темный воздух десятки
белых голубей, и на минуту показалось, что эта женщина в
белом, сверкающем серебром платье и в цветах, и
белый, точно прозрачный Христос, и голубой Иоанн — все трое они, такие удивительные, нездешние, поплыли к небу в живом трепете
белых крыльев голубиных, точно в сонме херувимов.