Говорил он высоким тенором, но слабо, как человек не особенно здоровых легких. Определенность выговора отзывалась
долгою привычкой выражаться точно, докладывать или делать инструкции подчиненным.
С своей стороны, Семен Иванович говорил и поступал, вероятно от
долгой привычки молчать, более в отрывистом роде, и кроме того, когда, например, случалось ему вести долгую фразу, то, по мере углубления в нее, каждое слово, казалось, рождало еще по другому слову, другое слово, тотчас при рождении, по третьему, третье по четвертому и т. д., так что набивался полон рот, начиналась перхота, и набивные слова принимались, наконец, вылетать в самом живописном беспорядке.
Он обладал юмором и мог довольно тонко оценивать людей. Но отчасти потому, что был всегда"в легком подпитии", а главное, от
долгой привычки к краснобайству слишком много болтал, напуская на себя балагурное юродство.
Я положительно впился в него глазами, до того он мне сразу показался симпатичным, даже в его, безобразящем всех, костюме; но более всего меня поразило то обстоятельство, что при первом появлении его перед столом, где заседало начальство, лица, его составляющие: советник губернского правления, полицеймейстер, инспектор пересылки арестантов и смотритель — все по большей части сибирские служаки-старожилы, пропустившие мимо себя не одну тысячу этих «несчастненьких», как симпатично окрестил русский народ арестантов, и сердца которых от
долгой привычки закрылись для пропуска какого-либо чувства сожаления или симпатии к этим, давно намозолившим им глаза варнакам, — сразу изменились…
Неточные совпадения
Сам Каренин был по петербургской
привычке на обеде с дамами во фраке и белом галстуке, и Степан Аркадьич по его лицу понял, что он приехал, только чтоб исполнить данное слово, и, присутствуя в этом обществе, совершал тяжелый
долг.
Я очень хорошо знаю, например, что вы изволите находить смешными мои
привычки, мой туалет, мою опрятность, наконец, но это все проистекает из чувства самоуважения, из чувства
долга, да-с, да-с,
долга.
«Квартира, которую я занимаю во втором этаже дома, в котором вы предположили произвести некоторые перестройки, вполне соответствует моему образу жизни и приобретенной, вследствие
долгого пребывания в сем доме,
привычке. Известясь через крепостного моего человека, Захара Трофимова, что вы приказали сообщить мне, что занимаемая мною квартира…»
И я не осуждаю; тут не пошлость эгоизма и не грубость развития; в этих сердцах, может быть, найдется даже больше золота, чем у благороднейших на вид героинь, но
привычка долгого принижения, инстинкт самосохранения,
долгая запуганность и придавленность берут наконец свое.
А за ужином уже Иван Петрович показывал свои таланты. Он, смеясь одними только глазами, рассказывал анекдоты, острил, предлагал смешные задачи и сам же решал их, и все время говорил на своем необыкновенном языке, выработанном
долгими упражнениями в остроумии и, очевидно, давно уже вошедшем у него в
привычку: большинский, недурственно, покорчило вас благодарю…