"…Теперешний город получил свою физиономию. Типу столицы он не отвечает, как бы его ни величали"сердцем России", в смысле срединного органа. Москва не центр, к которому приливают нервные токи
общественного движения, высшей умственной культуры… Ее следовало бы скорее считать центральным губернским городом или, лучше сказать, типом того, чём впоследствии могут оказаться крупные пункты областей русской земли, получивших некоторую обособленность. Остов губернского города сквозит здесь во всем".
Он видел, что «
общественное движение» возрастает; люди как будто готовились к парадному смотру, ждали, что скоро чей-то зычный голос позовет их на Красную площадь к монументу бронзовых героев Минина, Пожарского, позовет и с Лобного места грозно спросит всех о символе веры. Все горячее спорили, все чаще ставился вопрос:
— Обнаружен весь механизм нашего
общественного движения, и все в поэтических красках. Все пружины тронуты; все ступени общественной лестницы перебраны. Сюда, как на суд, созваны автором и слабый, но порочный вельможа, и целый рой обманывающих его взяточников; и все разряды падших женщин разобраны… француженки, немки, чухонки, и всё, всё… с поразительной, животрепещущей верностью… Я слышал отрывки — автор велик! в нем слышится то Дант, то Шекспир…
Но декларация прав человека и гражданина на практике, в демократических революциях, в массовых
общественных движениях очень мало проводилась в жизнь и вытеснялась утилитарно-общественными интересами.
Неточные совпадения
Ему хотелось еще сказать, что если
общественное мнение есть непогрешимый судья, то почему революция, коммуна не так же законны, как и
движение в пользу Славян? Но всё это были мысли, которые ничего не могли решить. Одно несомненно можно было видеть — это то, что в настоящую минуту спор раздражал Сергея Ивановича, и потому спорить было дурно; и Левин замолчал и обратил внимание гостей на то, что тучки собрались и что от дождя лучше итти домой.
Но зато есть щели, куда не всегда протеснится сила закона, где бессильно и
общественное мнение, где люди находят способ обойтись без этих важных посредников и ведаются сами собой: вот там-то машина общего
движения оказывается неприложимою к мелким, индивидуальным размерам и колеса ее вертятся на воздухе.
В этом отрицании, в этом улетучивании старого
общественного быта — страшная сила Прудона; он такой же поэт диалектики, как Гегель, — с той разницей, что один держится на покойной выси научного
движения, а другой втолкнут в сумятицу народных волнений, в рукопашный бой партий.
Таким образом, новое идейное
движение завоевало себе право гражданства в левом «
общественном мнении».
Масонство было у нас в XVIII в. единственным духовно-общественным
движением, значение его было огромно.