Неточные совпадения
Ночной бульварный Париж тоже не отличался чистотой нравов, но при Второй империи женщины
сидели по кафе, а те, которые ходили вверх и вниз по
бульвару, находились все-таки под полицейским наблюдением, и до очень поздних часов ночи вы если и делались предметом приставаний и зазываний, то все-таки не так открыто и назойливо, как
на Regent Street или Piccadilly-Circus Лондона, где вас сразу поражали с 9 часов вечера до часу ночи (когда разом все кабаки, пивные и кафе запираются) эти волны женщин, густо запружающих тротуары и стоящих
на перекрестках целыми кучками, точно
на какой-то бирже.
Неточные совпадения
После обеда часов в шесть я пошел
на бульвар: там была толпа; княгиня с княжной
сидели на скамье, окруженные молодежью, которая любезничала наперерыв.
Я
сидел у княгини битый час. Мери не вышла, — больна. Вечером
на бульваре ее не было. Вновь составившаяся шайка, вооруженная лорнетами, приняла в самом деле грозный вид. Я рад, что княжна больна: они сделали бы ей какую-нибудь дерзость. У Грушницкого растрепанная прическа и отчаянный вид; он, кажется, в самом деле огорчен, особенно самолюбие его оскорблено; но ведь есть же люди, в которых даже отчаяние забавно!..
Молча с Грушницким спустились мы с горы и прошли по
бульвару, мимо окон дома, где скрылась наша красавица. Она
сидела у окна. Грушницкий, дернув меня за руку, бросил
на нее один из тех мутно-нежных взглядов, которые так мало действуют
на женщин. Я навел
на нее лорнет и заметил, что она от его взгляда улыбнулась, а что мой дерзкий лорнет рассердил ее не
на шутку. И как, в самом деле, смеет кавказский армеец наводить стеклышко
на московскую княжну?..
Кулигин
сидит на лавочке. Кабанов идет по
бульвару.
Как-то днем, в стороне
бульвара началась очень злая и частая пальба. Лаврушку с его чумазым товарищем послали посмотреть: что там? Минут через двадцать чумазый привел его в кухню облитого кровью, — ему прострелили левую руку выше локтя. Голый до пояса, он
сидел на табурете, весь бок был в крови, — казалось, что с бока его содрана кожа. По бледному лицу Лаврушки текли слезы, подбородок дрожал, стучали зубы. Студент Панфилов, перевязывая рану, уговаривал его: