Неточные совпадения
Это ее возмутило и срамило в собственных глазах. Все из-за него, из-за презренного мужчины, променявшего ее
на суслика. Надо было пересилить глупый бабий недуг — и она пересилила его. Осталась только тупая боль в висках. Незаметно она забылась и проспала. Когда она раскрыла отяжелевшие
веки, вечерняя
заря уже заглянула в скважины ставень. В доме стояла тишина; только справа, в комнатке горничной, чуть слышно раздавался шепот… Она узнала голос Низовьева.
Неточные совпадения
После отшедшего
века магнатерии они начинали
век инженерии, и, должно признаться, начинали его со славою.
Заря, облиставшая инженерную славу, поднималась в Варшаве и Новогеоргиевске и оттуда светила далее, против естества, — с запада
на восток, через Киев, даже до Баку и Ленкорани, ибо ныне даже и там воспрославлено имя русского инженера.
В Архангельской губернии читается: «Встану я, раб божий, благословясь, пойду перекрестясь из дверей в двери, из дверей в ворота, в чистое поле; стану
на запад хребтом,
на восток лицом, позрю, посмотрю
на ясное небо; со ясна неба летит огненна стрела; той стреле помолюсь, покорюсь и спрошу ее: „Куда полетела, огненна стрела?“ — „В темные леса, в зыбучие болота, в сыроё кореньё!“ — „О ты, огненна стрела, воротись и полетай, куда я тебя пошлю: есть
на святой Руси красна девица (имярек), полетай ей в ретивое сердце, в черную печень, в горячую кровь, в становую жилу, в сахарные уста, в ясные очи, в черные брови, чтобы она тосковала, горевала весь день, при солнце,
на утренней
заре, при младом месяце,
на ветре-холоде,
на прибылых днях и
на убылых Днях, отныне и до
века“».
* //
На заре,
заре // В дождевой крутень // Свистом ядерным // Мы встречали день. // Подымая вверх, // Как тоску, глаза, // В куртке кожаной // Коммунар сказал: // «Братья, если здесь // Одолеют нас, // То октябрьский свет // Навсегда погас. // Будет крыть нас кнут, // Будет крыть нас плеть, // Всем весь
век тогда // В нищете корпеть». // С горьким гневом рук, // Утерев слезу, // Ротный наш с тех слов // Сапоги разул. // Громко кашлянув, // «
На, — сказал он мне, — // Дома нет сапог, // Передай жене».
Верба подпирает и другую развалину — старика Архипа, который, сидя у ее корня, от
зари до
зари удит рыбку. Он стар, горбат, как верба, и беззубый рот его похож
на дупло. Днем он удит, а ночью сидит у корня и думает. Оба, старуха-верба и Архип, день и ночь шепчут… Оба
на своем
веку видывали виды. Послушайте их…
И сквозь опущенные
веки Ермий видит, что скоморох не только сияет, но воздымается вверх все выше и выше — взлетает от земли
на воздух и несется прямо к пылающей алой
заре.