Неточные совпадения
В действительности, рационалистическое сознание и опосредственное познание есть лишь болезненное
состояние самого
бытия, в нем совершившийся разрыв.
Субъект искал объекта, а нашел лишь самого себя в формальной своей бессодержательности, мышление устремлялось к
бытию, а погрузилось лишь в свои собственные
состояния, знание обращалось к живому, а находило мертвое, опосредственное.
Это — жизненная твердость самого
бытия, в котором мы в данном
состоянии пребываем.
Всякое допущение трансцендентности знания, т. е. предположение, что
бытие или отражается в субъекте неверно или верно отражается, для Лосского так же абсурдно, как и предположение, что познание есть лишь
состояние нашего сознания.
Познание наше болезненно не потому, что субъект конструирует объект, опосредствывает, что опыт есть лишь наше субъективное
состояние или что знание есть лишь копия, отражение действительности, причем наш познавательный механизм оказывается кривым зеркалом, а потому, что все
бытие наше болезненно, что мир греховен, что все в мире разорвано.
Вначале философия брала прежде
бытие, потом мышление, в дальнейшем своем развитии стала брать прежде мышление, потом
бытие, теперь философия вновь возвращается к тому
состоянию, когда она сознательно уже, изведав все соблазны рационализма, скептицизма, критицизма, будет брать прежде
бытие, потом мышление, увидит в мышлении функцию
бытия.
Мы утверждаем, что дано непосредственно универсальное
бытие, а не то
бытие, которое ограничивается кругом наших субъективных
состояний, замкнутым кругом индивидуальных
состояний нашего сознания.
Пространственность, временность, материальность, железная закономерность и ограниченность законами логики всего мира, являющегося нам в «опыте», вовсе не есть результат насилия, которое субъект производит над
бытием, навязывая ему «свои» категории, это —
состояние, в котором находится само
бытие.
Всякое знание абсолютного
бытия есть акт самоотречения отпавшего индивидуального разума во имя Разума универсального, и благодать интуиции дается этим смирением, отказом от самоутверждения в
состоянии, отпавшем от Логоса.
Царство науки и научности есть ограниченная сфера «патологического» знания; ее законам подведомственна не безграничность
бытия, а лишь
состояние этого
бытия в данной плоскости.
Бытие в этом болезненном
состоянии атомизируется, распадается на части, и все отчужденные части связываются насильственно, порабощаются необходимости, образуется тяжелая материя.
Время, пространство, материя, законы логики — все это не
состояния субъекта, а
состояния самого
бытия, но болезненные.
[У Вл. Соловьева есть остроумное учение о различии между
бытием как
состоянием, которое Гегель превратил в отвлеченную идею, и сущим как конкретным, живым носителем
бытия, субстратом, существом.
Безрелигиозное сознание мысленно исправляет дело Божье и хвастает, что могло бы лучше сделать, что Богу следовало бы насильственно создать космос, сотворить людей неспособными к злу, сразу привести
бытие в то совершенное
состояние, при котором не было бы страдания и смерти, а людей привлекало бы лишь добро.
Бытие состоит из духовных существ, и «материя» есть лишь определенное соотношение этих существ и их определенное
состояние.]
Человек ввергся в стихию звериного хаоса и мучительной историей, трудовым развитием, длительным процессом творчества должен выйти из этого зверино-хаотического
состояния, очеловечиться, стать во весь свой рост, освободиться из плена для нового и окончательного избрания себе
бытия в Боге или небытия вне Бога.
Развитие не есть отрицание прошлого, а есть утверждение того, что в нем заложено, раскрытие вечных элементов
бытия, разворачивание изначальных качеств, пребывавших в потенциальном
состоянии.
Неточные совпадения
Национальность и борьба за ее
бытие и развитие не означает раздора в человечестве и с человечеством и не может быть в принципе связываема с несовершенным, не пришедшим к единому
состоянием человечества, подлежащим исчезновению при наступлении совершенного единства.
Тот же, кто не хочет никакой жестокости и боли, — не хочет самого возникновения мира и мирового процесса, движения и развития, хочет, чтоб
бытие осталось в
состоянии первоначальной бездвижимости и покоя, чтобы ничто не возникало.
Бытие есть уже продукт рациональной мысли, оно зависит от
состояния сознания и
состояния мира.
Существование человечества в формах национального
бытия его частей совсем не означает непременно зоологического и низшего
состояния взаимной вражды и потребления, которое исчезает по мере роста гуманности и единства.
Раздумывая об этом мгновении впоследствии, уже в здоровом
состоянии, он часто говорил сам себе: что ведь все эти молнии и проблески высшего самоощущения и самосознания, а стало быть и «высшего
бытия», не что иное, как болезнь, как нарушение нормального
состояния, а если так, то это вовсе не высшее
бытие, а, напротив, должно быть причислено к самому низшему.