Неточные совпадения
Она составляет протоколы, следит, чтобы не был нарушен философский
порядок, не пускает, тащит
в участок.
То, что я скажу, по внешности покажется парадоксальным, но по существу неопровержимо: наука и религия говорят одно и то же о чуде, согласны
в том, что
в пределах
порядка природы чудо невозможно и чуда никогда не было.
И весь мир, весь природный
порядок есть замкнутое помещение,
в котором закономерно действуют данные
в нем силы.
Гнет позитивизма и теории социальной среды, давящий кошмар необходимости, бессмысленное подчинение личности целям рода, насилие и надругательство над вечными упованиями индивидуальности во имя фикции блага грядущих поколений, суетная жажда устроения общей жизни перед лицом смерти и тления каждого человека, всего человечества и всего мира, вера
в возможность окончательного социального устроения человечества и
в верховное могущество науки — все это было ложным, давящим живое человеческое лицо объективизмом, рабством у природного
порядка, ложным универсализмом.
В природном
порядке,
в жизни человеческого рода все подчинено закону тления; каждое поколение съедается поколением последующим, унавоживает своими трупами почву для цветения молодой жизни; каждое человеческое лицо превращается
в средство для новых человеческих лиц, которых ждет та же участь; каждое лицо рождает будущее и умирает
в акте рождения, распадается
в плохой бесконечности.
А что если наука изучает лишь болезненное состояние мира, если
в ее ведении лишь природный
порядок, который есть результат греха и мирового недуга, если наука только патология?
Наука говорит правду о «природе», верно открывает «закономерность»
в ней, но она ничего не знает и не может знать о происхождении самого
порядка природы, о сущности бытия и той трагедии, которая происходит
в глубинах бытия, это уже
в ведении не патологии, а физиологии — учения о здоровой сущности мира,
в ведении метафизики, мистики и религии.
Весь природный
порядок, пространственный, временный, материальный, закономерный, который явился результатом греха, соблазненности наущениями духа зла, есть наполовину подделка бытия, ложь и призрак, так как
в нем царит смерть, рабство и страдание.
В высшем смысле свободна лишь человеческая природа, соединенная с божеской, обоженная; отпавшая от божеской и обожествившая себя — она порабощена необходимости естественного
порядка и обессилена.
В воскресении Христа был один раз за всю мировую историю абсолютно отменен
порядок природы, был дан реальный пример преображения мира.
Насилие и принуждение
в делах веры и совести есть подчинение
порядку природы и отрицание
порядка благодати.
В религиозной жизни все должно начинаться изнутри, от рождения к новой жизни, от свободы, любви и благодати жизни церковной, а не извне, не от природного
порядка.
Ставить же условия своего вхождения
в свободно-благодатный
порядок — это ничего не значит, кроме неспособности вырваться из
порядка насильственно-принудительного.
Лишь
в таинственном
порядке бытия осуществляется церковное общение живых и умерших и совершаются все таинства Церкви Христовой.
Священное предание, как и вся жизнь церкви, дано лишь
в мистическом восприятии, а мистическое восприятие тем и отличается от чувственного, от восприятия
порядка природы, что оно свободно, а не принудительно,
в нем есть избрание любви.
Но эти два
порядка не разделены отвлеченно, они конкретно проникают один
в другой, и
в этом заключается драма христианской истории.
Христианство было принято природным, языческим человечеством, по крови и плоти своей жившим
в натуральном
порядке и нуждавшимся
в законе.
Государство —
порядок принуждения и закона — остается
в сфере Ветхого Завета человечества, завета еврейского и языческого.
Принуждение внутри церкви есть contradictio in adjecto, так как церковь есть общение
в любви, есть
порядок благодатный.
Взаимопроникновение и смешение благодатного и свободного
порядка церкви с принудительным и законническим
порядком государства
в истории есть не только победа благодати и свободы над принуждением и законом, но и вечная угроза возобладания принуждения и закона над свободой и благодатью.
В объективном строе бытия ничто не меняется от признания или непризнания такой мистики, ничто от этого не преображается
в натуральном
порядке мира.
Только
в Церкви дан благодатный, свободный, сверхприродный
порядок, побеждающий
порядок природный,
порядок необходимости.
Если б не было Христа, то царил бы
порядок природы,
в котором все множественно и повторяемо,
в котором личности нет.
Поскольку теософия не знает Христа, она не знает личности, она во власти дурной множественности природного
порядка, для нее личность растворена
в натуральной эволюции перевоплощений.
В теософии так же не побеждается
порядок природной необходимости, как и
в обыкновенном натуралистическом рационализме,
в теософии натурализм только расширяется до бесконечности, захватывает новые области.
Семья лежит еще
в природном
порядке, находится еще во власти дурной множественности.
— Да вот я вам скажу, — продолжал помещик. — Сосед купец был у меня. Мы прошлись по хозяйству, по саду. «Нет, — говорит, — Степан Васильич, всё у вас
в порядке идет, но садик в забросе». А он у меня в порядке. «На мой разум, я бы эту липу срубил. Только в сок надо. Ведь их тысяча лип, из каждой два хороших лубка выйдет. А нынче лубок в цене, и струбов бы липовеньких нарубил».
Неточные совпадения
Городничий. Также, если будет ваше желание, оттуда
в уездное училище, осмотреть
порядок,
в каком преподаются у нас науки.
Осип. Да,
порядок любит. Уж ему чтоб все было
в исправности.
Когда
в городе во всем
порядок, улицы выметены, арестанты хорошо содержатся, пьяниц мало… то чего ж мне больше?
Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой
порядок. С тех пор, как я принял начальство, — может быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти
в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и
порядком.
Я, кажется, всхрапнул
порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком:
в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.