Неточные совпадения
Но христианский мессианизм должен быть очищен от всего
не христианского, от национальной гордости и самомнения, от сбивания на путь старого еврейского мессианизма, с одной стороны, и
нового исключительного национализма — с другой.
И тогда возрождение России к
новой жизни может быть связано лишь с мужественными, активными и творящими путями духа, с раскрытием Христа внутри человека и народа, а
не с натуралистической родовой стихией, вечно влекущей и порабощающей.
Он
не мог противостоять потоку националистической реакции 80-х годов,
не мог противостоять потоку декадентства в начале XX века,
не мог противостоять революционному потоку 1905 г., а потом
новому реакционному потоку, напору антисемитизма в эпоху Бейлиса, наконец,
не может противостоять могучему потоку войны, подъему героического патриотизма и опасности шовинизма.
Неужели мировые события, исключительные в мировой истории, ничему нас
не научат,
не приведут к рождению
нового сознания и оставят нас в прежних категориях, из которых мы хотели вырваться до войны?
Русское возрождение
не может быть возрождением славянофильства, оно будет концом и старого славянофильства и старого западничества, началом
новой жизни и
нового осознания.
Но с
не меньшим основанием можно было бы утверждать, что русская душа — мятежная, ищущая, душа странническая, взыскующая
нового Града, никогда
не удовлетворяющаяся ничем средним и относительным.
Из этой прославленной и часто фальшиво звучащей «тихости, безбурности и славности» рождается инерция, которая мила вечно бабьему сердцу Розанова, но никогда
не рождается
новой, лучшей жизни.
Но война, сама по себе,
не творит
новой жизни, она — лишь конец старого, рефлексия на зло.
Душа
не раскрывается перед многообразной исторической действительностью, и энергия мысли
не работает над
новыми творческими задачами, поставленными жизнью и историей.
Мысль
не работает над
новыми явлениями и темами,
не проникает в конкретность мировой жизни, а упрощенно применяет свои старые схемы, свои сокращенные категории, социологические, моральные или религиозные.
Славянофильские, народнические или социал-демократические доктринерские схемы совершенно
не приспособлены для
новых событий мировой истории, ибо они выработаны для более простой и элементарной действительности.
Но Россия
новая, грядущая имеет связь с другими, глубокими началами народной жизни, с душой России, и потому Россия
не может погибнуть.
Старая жизнь
не легко уступает место жизни
новой.
Наиболее самобытной будет грядущая,
новая Россия, а
не старая, отсталая Россия.
Тот, кто находится внутри, в самой глубине европейского процесса познания, а
не со стороны благоговейно на него смотрит, постигает внутреннюю трагедию европейского разума и европейской науки, глубокий их кризис, мучительную неудовлетворенность, искание
новых путей.
Без такого внутреннего сдвига русский народ
не может иметь будущего,
не может перейти в
новый фазис своего исторического бытия, поистине исторического бытия, и само русское государство подвергается опасности разложения.
И да
не будет так, чтобы старое бюрократическое насилие над народной жизнью сменилось
новым якобинским насилием!
Много есть тяжелого и болезненного в этом процессе, так как нелегок переход от старой цельности через расщепление и разложение всего органического к
новой,
не бывшей еще жизни.
Мы должны сознать, что русский мессианизм
не может быть претензией и самоутверждением, он может быть лишь жертвенным горением духа, лишь великим духовным порывом к
новой жизни для всего мира.
Россия тогда лишь будет на высоте мировых империалистических задач, когда преодолеет свою старую националистическую политику, в сущности
не согласную с духом русского народа, и вступит на
новый путь.
Чувствуется, что человечество вступает в
новый исторический и даже космический период, в какую-то великую неизвестность, совершенно
не предвиденную никакими научными прогнозами, ниспровергающую все доктрины и учения.
Мировая война снимает эту пленку цивилизации XIX и XX вв. и обнажает более глубокие пласты человеческой жизни, расковывает хаотически иррациональное в человеческой природе, лишь внешне прикрытое, но
не претворенное в
нового человека.
И мы имеем все основания полагать мировую миссию России в ее духовной жизни, в ее духовном, а
не материальном универсализме, в ее пророческих предчувствиях
новой жизни, которыми полна великая русская литература, русская мысль и народная религиозная жизнь.
Как
не походит в этом
новая Европа на Европу средневековую, отдавшуюся мечтательному порыву крестовых походов!
Преобладание Германии привело бы к попытке создать
новую мировую империю, претендующую на мировое господство и по существу
не способную ничего сближать и соединять, так как
не способную ничего признавать самоценным.
Нужна
новая славянская и
новая русская идея, идея творческая, обращенная вперед, а
не назад.
Ныне мы вступаем в
новый период русской и всемирной истории, и старые, традиционные идеи
не годны уже для
новых мировых задач, которые ставит перед нами жизнь.
Они знают, что война есть великое зло и кара за грехи человечества, но они видят смысл мировых событий и вступают в
новый исторический период без того чувства уныния и отброшенности, которое ощущают люди первого типа, ни в чем
не прозревающие внутреннего смысла.
Для людей этого духа она
не может дать никакого научения, они
не хотят перейти к
новой жизни через смерть.
Готовился удар
не только в сердце Франции, но и в сердце
нового человечества.
Другие большие города Европы — это уже Париж второго и третьего сорта,
не чистые воплощения идеи
нового Города и половинчатые, разбавленные провинциализмом.
Но мировой Город
не может погибнуть, он нужен миру, в нем нерв
нового свободного человечества с его добром и его злом, с его правдой и его неправдой, в нем пульсирует кровь Европы, и она обольется кровью, если Парижу будет нанесен удар.
Для одних
не существует никакой связи между старой Германией, — Германией великих мыслителей, мистиков, поэтов, музыкантов, — и
новой Германией, — Германией материалистической, милитаристической, индустриалистической, империалистической.
В таком чисто монистическом, монофизитском религиозном сознании
не может быть пророчеств о
новой жизни,
новой мировой эпохе, о
новой земле и
новом небе, нет исканий
нового града, столь характерных для славянства.
Нельзя достаточно сильно подчеркивать, что абсолютная Христова любовь есть
новая благодатная жизнь духа, а
не закон для относительной материальной жизни.
Но эту болезненность, эту жестокость начала всякого движения должен принять всякий, кто
не хочет вечного застоя и покоя, кто ищет развития и
новой жизни.
Но они
не согласны возложить на себя ответственность за
новые перераспределяющие движения, за
новую боль исторического созидания.
И если беспримерная война
не решит восточного вопроса, то человечеству грозят
новые, страшные войны.
Ярлыки — «православный», «сектант», «христианин
нового сознания» и пр. приобрели
не соответствующее их реальному весу значение.
Новая жизнь ожидалась исключительно от изменений социальной среды, от внешней общественности, а
не от творческих изменений в личности,
не от духовного перерождения народа, его воли, его сознания.
Что-то надломилось в органической жизни человечества, и началось что-то
новое, все еще
не до конца осознанное и опознанное.
Можно установить четыре периода в отношении человека к космосу: 1) погружение человека в космическую жизнь, зависимость от объектного мира, невыделенность еще человеческой личности, человек
не овладевает еще природой, его отношение магическое и мифологическое (примитивное скотоводство и земледелие, рабство); 2) освобождение от власти космических сил, от духов и демонов природы, борьба через аскезу, а
не технику (элементарные формы хозяйства, крепостное право); 3) механизация природы, научное и техническое овладение природой, развитие индустрии в форме капитализма, освобождение труда и порабощение его, порабощение его эксплуатацией орудий производства и необходимость продавать труд за заработную плату; 4) разложение космического порядка в открытии бесконечно большого и бесконечно малого, образование
новой организованности, в отличие от органичности, техникой и машинизмом, страшное возрастание силы человека над природой и рабство человека у собственных открытий.
Человек имеет дело уже
не с природой, сотворенной Богом, а с
новой реальностью, созданной человеком и цивилизацией, с реальностью машины, техники, которых в природе нет.
Машина создается при помощи материальных элементов, взятых из старой природы, но в нее привходит что-то совершенно
новое,
не природное уже,
не принадлежащее к старому космическому порядку.
В века
новой истории, которая уже перестала быть
новой и стала очень старой, все сферы культуры и общественной жизни начали жить и развиваться лишь по собственному закону,
не подчиняясь никакому духовному центру.
Человек в своей исторической судьбе проходит
не только через радикальные изменения социальной жизни, которые должны создать
новую структуру общества, но и через радикальное изменение отношения к жизни космической.
Только
новое сознание в христианстве, только понимание его как религии
не только личного, но и социального и космического преображения, т. е. усиление в христианском сознании мессианства и пророчества, может привести к разрешению мучительной проблемы отношений человека и общества.
Революционность в социальной борьбе за
новое общество определяется обычно
не по социальному идеалу, и
не по духовному и моральному изменению людей, создающих
новое общество, а по средствам, которые применяются в борьбе, по степени применения насилия.
Если императоры говорили, что они призваны
не только управлять государством, но и заботиться о спасении душ своих подданных, то теперь
новый кесарь тоже заботится о спасении души, хотя бы то было спасение души от религиозных суеверий.
В этом причина того, что революции
не приводят обыкновенно к созданию
нового свободного общества и всегда заключают в себе возврат к старому обществу.