Неточные совпадения
Человек огромного самомнения может
себя чувствовать слитым
с окружающим
миром, быть очень социализированным и иметь уверенность, что в этом
мире, совсем ему не чуждом, он может играть большую роль и занимать высокое положение.
Я боролся
с миром не как человек, который хочет и может победить и покорить
себе, а как человек, которому
мир чужд и от власти которого он хочет освободить
себя.
Человек не может, не должен в своем восхождении улететь из
мира, снять
с себя ответственность за других.
И каждый раз
с пронизывающей меня остротой я ощущаю, что существование
мира не может быть самодостаточным, не может не иметь за
собой в еще большей глубине Тайны, таинственного Смысла.
Но в моем соприкосновении и общении
с западным христианским
миром я также почувствовал
себя одиноким.
Иногда я
с горечью говорю
себе, что у меня есть брезгливость вообще к жизни и
миру.
Человек несет в
себе особый
мир,
с трудом понятный другим людям.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться
с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в
мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми
себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Постепенно разыгрываясь, фантазия Грустилова умчалась наконец в надзвездный
мир, куда он по очереди переселил вместе
с собою всех этих полуобнаженных богинь, которых бюсты так глубоко уязвляли его сердце.
И вдруг из того таинственного и ужасного, нездешнего
мира, в котором он жил эти двадцать два часа, Левин мгновенно почувствовал
себя перенесенным в прежний, обычный
мир, но сияющий теперь таким новым светом счастья, что он не перенес его. Натянутые струны все сорвались. Рыдания и слезы радости, которых он никак не предвидел,
с такою силой поднялись в нем, колебля всё его тело, что долго мешали ему говорить.
Детскость выражения ее лица в соединении
с тонкой красотою стана составляли ее особенную прелесть, которую он хорошо помнил: но, что всегда, как неожиданность, поражало в ней, это было выражение ее глаз, кротких, спокойных и правдивых, и в особенности ее улыбка, всегда переносившая Левина в волшебный
мир, где он чувствовал
себя умиленным и смягченным, каким он мог запомнить
себя в редкие дни своего раннего детства.
Эта жестокость его,
с которой он разрушал
мир,
с таким трудом состроенный ею
себе, чтобы переносить свою тяжелую жизнь, эта несправедливость его,
с которой он обвинял ее в притворстве, в ненатуральности, взорвали ее.