Неточные совпадения
Отец мой был очень добрый
человек, но необыкновенно вспыльчивый, и на этой почве у него было
много столкновений и ссор в жизни.
Слишком
многие страсти, господствующие над жизнью
людей, мне чужды и непонятны.
Как и
многие из этих
людей, я вышел из дворянской среды и порвал с ней.
Но вместе с тем я
человек социабельный, люблю общество
людей и
много общался с
людьми,
много участвовал в социальных действиях.
Во мне всегда было равнодушие ко
многому, хотя я не равнодушный
человек.
Я постоянно питался мировой мыслью, получал умственные толчки,
многим был обязан мыслителям и писателям, которых всю жизнь чтил, обязан
людям, которым был близок.
Острую жалость вызывают
многие воспоминания о прошлом, о безвозвратном и сознание своей неправоты, причинение страданий другим
людям, особенно близким.
Я
много раз пытался понять и осмыслить процесс своего мышления и познания, хотя я не принадлежу к
людям рефлексии над собой.
Аристотель говорит в своей, во
многих отношениях замечательной, «Политике»: «
Человек есть естественно животное политическое, предназначенное к жизни в обществе, и тот, кто по своей природе не является частью какого-либо государства, есть существо деградированное или превосходящее
человека».
Многие из этих
людей впоследствии играли роль в качестве оппозиции в Государственной думе и вошли в состав Временного правительства 1917 года.
Многое из творческого подъема того времени вошло в дальнейшее развитие русской культуры и сейчас есть достояние всех русских культурных
людей.
Много интересных
людей я узнал.
Я
многим обязан общению с
людьми того времени.
Повторяю,
много даров было послано русским
людям того взволнованного времени.
Многие сторонники и выразители культурного ренессанса оставались левыми, сочувствовали революции, но было охлаждение к социальным вопросам, была поглощенность новыми проблемами философского, эстетического, религиозного, мистического характера, которые оставались чуждыми
людям, активно участвовавшим в социальном движении.
Он вообще
много возился с
людьми, уделял им
много внимания.
У меня нет дара дружбы, я не способен уделять
людям много внимания, и у меня нет никакой потребности водительствовать душами.
Многие находили, что у меня есть психологические способности и умение разбираться в
людях, я не склонен ни к иллюзиям очарования, ни к разочарованию и низвержению предметов увлечения.
В противоположность Шлейермахеру и
многим другим я думаю, что религия есть не чувство зависимости
человека, а есть чувство независимости
человека.
Я иногда завидовал
людям, у которых было
много этой теплоты.
В десятые годы XX века в России
многие культурные, но творчески бессильные молодые
люди более всего мечтали о том, чтобы быть приобщенными к тайне розенкрейцерства.
В те годы встречалось
много интересных
людей.
В нем было
много доброты и внимания к
людям.
Он
многое угадывал относительно
людей, которых видел первый раз и о которых ничего не слыхал.
Он мне был ближе, чем
многие интеллигентные и культурные
люди, с ним мне было легче разговаривать.
Андерсена, прекрасного
человека, очень
много сделавшего для русских.
И вместе с тем я чувствовал, что в моем мышлении есть что-то вполне русское и что
многое в нем чуждо и мало понятно западным
людям.
Но, с другой стороны, и в них, в интимном общении с теми, которые были мне во
многом близки, я чувствовал все то же одиночество, все ту же невозможность сказать
людям самое главное так, чтобы они восприняли.
Много раз в моей жизни у меня бывала странная переписка с
людьми, главным образом с женщинами, часто с такими, которых я так никогда и не встретил. В парижский период мне в течение десяти лет писала одна фантастическая женщина, настоящего имени которой я так и не узнал и которую встречал всего раза три. Это была женщина очень умная, талантливая и оригинальная, но близкая к безумию. Другая переписка из-за границы приняла тяжелый характер. Это особый мир общения.
Но Руссо имел большую заслугу в истории европейского
человека, как и романтизм вообще, — он
много сделал для разворачивания душевной жизни
человека, для возникновения новой чувствительности.
Из книг другого типа: «Судьба
человека в современном мире», которая гораздо лучше формулирует мою философию истории современности, чем «Новое средневековье», и «Источники и смысл русского коммунизма», для которой должен был
много перечитать по русской истории XIX века, и «Русская идея».
Я имел
много разочарований в
людях, я видел
много низости, лживости, злобы, жестокости, измен,
много разочарований я испытал в человеческом общении и сам был виновником этого разочарования.
И все же «Journal» Жида дает
много для познания
человека, особенно для познания современного
человека.
Моя европейская и даже мировая известность, то, что
многим представляется славой и так их пленяет, оценка и почитание
людей, не только не увеличила во мне самомнения, но, скорее, наоборот, увеличила самокритику и недовольство собой.
Но были минуты, когда я отвергал Бога, были мучительные минуты, когда мне приходило в голову, что, может быть, Бог зол, а не добр, злее меня, грешного
человека, и эти тяжелые мысли питались ортодоксальными богословскими доктринами, судебным учением об искуплении, учением об аде и
многим другим.
Уж налились колосики. // Стоят столбы точеные, // Головки золоченые, // Задумчиво и ласково // Шумят. Пора чудесная! // Нет веселей, наряднее, // Богаче нет поры! // «Ой, поле многохлебное! // Теперь и не подумаешь, // Как
много люди Божии // Побились над тобой, // Покамест ты оделося // Тяжелым, ровным колосом // И стало перед пахарем, // Как войско пред царем! // Не столько росы теплые, // Как пот с лица крестьянского // Увлажили тебя!..»
Васенька Весловский, ее муж и даже Свияжский и
много людей, которых она знала, никогда не думали об этом и верили на слово тому, что всякий порядочный хозяин желает дать почувствовать своим гостям, именно, что всё, что так хорошо у него устроено, не стоило ему, хозяину, никакого труда, а сделалось само собой.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да у меня
много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О ты, что в горести напрасно на бога ропщешь,
человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
Здесь
много чиновников. Мне кажется, однако ж, они меня принимают за государственного
человека. Верно, я вчера им подпустил пыли. Экое дурачье! Напишу-ка я обо всем в Петербург к Тряпичкину: он пописывает статейки — пусть-ка он их общелкает хорошенько. Эй, Осип, подай мне бумагу и чернила!
Хлестаков. Отчего же нет? Я видел сам, проходя мимо кухни, там
много готовилось. И в столовой сегодня поутру двое каких-то коротеньких
человека ели семгу и еще
много кой-чего.
Кутейкин. Во
многих книгах разрешается: во Псалтире именно напечатано: «И злак на службу
человеком».
Правдин. А кого он невзлюбит, тот дурной
человек. (К Софье.) Я и сам имею честь знать вашего дядюшку. А, сверх того, от
многих слышал об нем то, что вселило в душу мою истинное к нему почтение. Что называют в нем угрюмостью, грубостью, то есть одно действие его прямодушия. Отроду язык его не говорил да, когда душа его чувствовала нет.