Но сами масоны и декабристы, родовитые
русские дворяне, не были еще типичными интеллигентами и имели лишь некоторые черты, предваряющие явление интеллигенции.
— Нет, мой друг, я ни в каком заговоре не участвовал. А у тебя так даже глаза засверкали; я люблю твои восклицания, мой милый. Нет, я просто уехал тогда от тоски, от внезапной тоски. Это была тоска
русского дворянина — право, не умею лучше выразиться. Дворянская тоска и ничего больше.
— Дворянин должен подавать пример прочим. Он обязан быть почтителен к старшим, вежлив с равными и снисходителен к низшим. Отсутствие гордости, забвение обид и великодушие к врагам составляют лучшее украшение, которым гордится
русский дворянин.
— Потому, — начал он насмешливым тоном, — что я имел несчастие родиться на свет сыном очень богатого человека и к тому еще генерал-лейтенанта, который говорит, что быть актером позорно для
русского дворянина.
Неточные совпадения
Похвалы его дворянству и слова его: «Je mourrai gentilhomme» [«Я умру
дворянином» (франц.).] — нимало меня не смущали: я осмыслил, какой это был gentilhomme; это был тип, отдающий все и становящийся провозвестником всемирного гражданства и главной
русской мысли «всесоединения идей».
И вот этому я бы и научил и моих детей: «Помни всегда всю жизнь, что ты —
дворянин, что в жилах твоих течет святая кровь
русских князей, но не стыдись того, что отец твой сам пахал землю: это он делал по-княжески «.
Если б он был
русский, Полозову было бы приятно, чтоб он был
дворянин, но к иностранцам это не прилагается, особенно к французам; а к американцам еще меньше: у них в Америке человек — ныне работник у сапожника или пахарь, завтра генерал, послезавтра президент, а там опять конторщик или адвокат.
В Заполье из
дворян проживало человек десять, не больше, да и те все были наперечет, начиная с знаменитого исправника Полуянова и кончая приблудным
русским немцем Штоффом, явившимся неизвестно откуда и еще более неизвестно зачем.
Без паспорта и без гроша денег в кармане иерусалимский
дворянин явился в древней
русской столице и потерялся в ней, среди изобилия всего съестного, среди дребезги, трескотни, шума карет и сиплого голоса голодного разврата.