Неточные совпадения
В познании бытия
человек есть совсем особая
реальность, не стоящая в ряду других
реальностей.
Это есть миф, всегда ведь заключающий в себе глубокую
реальность, о древней борьбе в
человеке за преобладание солнечного мужского начала и женственного начала земли.
Человек, одержимый фантазмами и порождающий фантазмы, не имеет перспективы мира, в которой все
реальности стоят на месте и находятся в соотношении, соответствующем бытию, структуре бытия.
И вот все греховные страсти создают свои миры фантазм, нарушают и разрушают первичное чувство
реальности, делают
человека антиреалистом, идеалистом в дурном смысле слова.
Но если воображение искажает самое первичное восприятие
реальностей, то бытие разрушается для
человека и подменяется фантазмами небытия.
Когда
человек стал одержим и допустил власть над собой болезненного самолюбия, честолюбия, зависти, ревности, сладострастия, болезненного эротизма, корыстолюбия, скупости, ненависти и жестокости, то он находится в мире фантазм, и
реальности не предстают уже ему в соответствии со структурой бытия.
Самолюбие — главная рана, нанесенная
человеку первородным грехом, — мешает надлежащему восприятию
реальностей, ибо самолюбие при всякой встрече с
реальностью или хочет защитить себя от боли при помощи фантазма, или получить удовлетворение, всегда непрочное, от другого фантазма.
Из самолюбия одного
человека возвышают, другого унижают, и ни один не воспринимается в его
реальности.
Из самолюбия
человек принимает за
реальность тот мир идей, который дает ему наибольшую компенсацию, в котором самолюбие испытывает наименьшую боль.
Из самолюбия
человек может усвоить себе революционное миросозерцание, потому что оно дает компенсацию самолюбию и при нем
реальности менее ранят.
Из самолюбия
человек примыкает к тем или иным партиям, идеологическим направлениям, общественным группировкам и в них видит наибольшую
реальность, потому что эти партии, направления, группировки менее ранят его самолюбие и дают ему большее удовлетворение.
Из самолюбия
человек дружит с одними
людьми и враждует с другими и определяет их
реальность и удельный вес в зависимости от того, компенсируют ли эти
люди его самолюбие или причиняют ему боль.
Люди, одержимые завистью и ревностью, — больные
люди, для которых
реальности Божьего мира угасают и исчезают, они повсюду видят фантазмы, питающие их чувство зависти и ревности.
Совершенно так же похоть пола, похоть сладострастия создает свой фантасмагорический мир, отрывающий
человека от
реальности и порабощающий его.
В то время как любовь обращена на личность
человека, на образ Божий в нем и стремится утвердить ее для вечности, похоть знает лишь себя, она эгоцентрична и не видит никакой
реальности в мире.
Фантазм есть все, что не выводит
человека из себя к другому, не преодолевает эгоцентризма, ищет лишь для себя, не хочет знать
реальностей, не вкоренено в бытии.
А так как страх в той или иной степени и в том или ином отношении свойствен всем
людям, то можно сказать, что
человек в этом грешном мире вообще неверно распознает
реальности и все его перспективы жизни искажены фантазмами.
Религиозная вера по смыслу своему обращает греховного
человека, растерзанного миром, к раскрытию
реальности и освобождает от фантазмов, порожденных страхами мира.
Но ложно было бы, безбожно и бесчеловечно до последнего Божьего суда разделять человечество на два лагеря, на
людей, живущих в Божьем мире, в бытии и воспринимающих
реальности, и на
людей, живущих в мире фантасмагорическом, в небытии и потерявших способность воспринимать
реальности.
Труд есть не только проклятие
человека, но и благословение, труд, как и хлеб, священ и связан с глубочайшими основами жизни, он есть самая несомненная из
реальностей.
Это — человеческая печаль, признающая и
человека и мир
реальностями.
Но он может быть величайшей психологической, субъективной
реальностью для
человека.
Неточные совпадения
И, как всякий
человек в темноте, Самгин с неприятной остротою ощущал свою
реальность.
Люди шли очень быстро, небольшими группами, и, должно быть, одни из них знали, куда они идут, другие шли, как заплутавшиеся, — уже раза два Самгин заметил, что, свернув за угол в переулок, они тотчас возвращались назад. Он тоже невольно следовал их примеру. Его обогнала небольшая группа,
человек пять; один из них курил, папироса вспыхивала часто, как бы в такт шагам; женский голос спросил тоном обиды:
Самгин был утомлен впечатлениями, и его уже не волновали все эти скорбные, испуганные, освещенные любопытством и блаженно тупенькие лица, мелькавшие на улице, обильно украшенной трехцветными флагами. Впечатления позволяли Климу хорошо чувствовать его весомость,
реальность. О причине катастрофы не думалось. Да, в сущности, причина была понятна из рассказа Маракуева:
люди бросились за «конфетками» и передавили друг друга. Это позволило Климу смотреть на них с высоты экипажа равнодушно и презрительно.
Пение удалялось, пятна флагов темнели, ветер нагнетал на
людей острый холодок; в толпе образовались боковые движения направо, налево;
люди уже, видимо, не могли целиком влезть в узкое горло улицы, а сзади на них все еще давила неисчерпаемая масса, в сумраке она стала одноцветно черной, еще плотнее, но теряла свою
реальность, и можно было думать, что это она дышит холодным ветром.
В действительности же номинализм этого миросозерцания идет дальше, он разлагает и
человека, принужден отвергнуть
реальность души
человека, всегда ведь связанной с бесконечной глубиной бытия мирового, и выбрасывает
человека на поверхность.
Когда экзистенциалисты Хайдеггер, Сартр и др. говорят о выброшенности
человека (Dasein) в мир и обреченности
человека этому миру, то они говорят об объективации, которая делает судьбу
человека безысходной, выпавшей из глубокой
реальности.