Согласно классической протестантской антропологии грехопадение совершенно извратило и уничтожило человеческую природу, помрачило
разум человека, лишило его свободы и поставило всю его жизнь в зависимость от благодати.
Неточные совпадения
Теория познания, идущая от Канта, подменяет проблему
человека и его силы познавать бытие проблемой трансцендентального сознания, гносеологического субъекта или мирового духа, божественного
разума.
Я хочу сам познавать, а не предоставлять познание гносеологическому субъекту или мировому
разуму, хочу познания, как творческого акта
человека.
У Гегеля познает не
человек, а сам мировой
разум, мировой дух, в конце концов само Божество.
Но при этом никакой самостоятельности
человека не существует,
человек есть лишь функция мирового духа, мирового
разума.
Шелер установил четыре типа антропологических учений: 1) еврейско-христианский, творение
человека Богом и грехопадение; 2) антично-греческий,
человек, как носитель
разума; 3) естественнонаучный,
человек, как продукт эволюции животного мира; 4) теория декаданса, возникновение сознания,
разума, духа как биологический упадок, ослабление жизни.
Но также несостоятелен и антично-греческий тип антропологического учения, для которого
человек есть носитель
разума.
Идеализм определяет
человека как носителя
разума и ценностей логических, этических и эстетических.
Но в такого рода учении о
человеке остается непонятным, каким же образом соединяется природный
человек с
разумом и идеальными ценностями.
Разум и идеальные ценности оказываются в
человеке началами сверхчеловеческими.
В антропологии идеализма, натуралистического эволюционизма, социологизма и психопатологии схвачены отдельные существенные черты —
человек есть существо, носящее в себе
разум и ценности, есть существо развивающееся, есть существо социальное и существо больное от конфликта сознания и бессознательного.
Человек, хотя и обладает
разумом, но есть существо иррациональное, и потому так важна психология иррационального.
Стоицизм внешне исповедует оптимистическую философию, он верит в мировой
разум и хочет согласовать
человека с ним для избежания страданий, верит как будто в благостность порядка природы.
Ужинали миролюбиво, восхищаясь вкусом сига и огромной индейки, сравнивали гастрономические богатства Милютиных лавок с богатствами Охотного ряда, и все, кроме Ореховой, согласились, что в Москве едят лучше, разнообразней. Краснов, сидя против Ногайцева, начал было говорить о том, что непрерывный рост
разума людей расширяет их вкус к земным благам и тем самым увеличивает количество страданий, отнюдь не способствуя углублению смысла бытия.
И он усвоил себе все те обычные софизмы о том, что отдельный
разум человека не может познать истины, что истина открывается только совокупности людей, что единственное средство познания ее есть откровение, что откровение хранится церковью и т. п.; и с тех пор уже мог спокойно, без сознания совершаемой лжи, присутствовать при молебнах, панихидах, обеднях, мог говеть и креститься на образа и мог продолжать служебную деятельность, дававшую ему сознание приносимой пользы и утешение в нерадостной семейной жизни.
— Знаю, сударь, знаю; великие наши астрономы ясно читают звездную книгу и аки бы пророчествуют. О господи помилуй, господи помилуй, господи помилуй! — сказал опять старик, приподняв глаза кверху, и продолжал как бы сам с собою. — Знамения небесные всегда предшествуют великим событиям; только сколь ни быстр
разум человека, но не может проникнуть этой тайны, хотя уже и многие другие мы имеем указания.
Неточные совпадения
Простите,
люди добрые, // Учите уму-разуму, // Как жить самой?
Разума он не признавал вовсе и даже считал его злейшим врагом, опутывающим
человека сетью обольщений и опасных привередничеств.
— Господи, помилуй! прости, помоги! — твердил он как-то вдруг неожиданно пришедшие на уста ему слова. И он, неверующий
человек, повторял эти слова не одними устами. Теперь, в эту минуту, он знал, что все не только сомнения его, но та невозможность по
разуму верить, которую он знал в себе, нисколько не мешают ему обращаться к Богу. Всё это теперь, как прах, слетело с его души. К кому же ему было обращаться, как не к Тому, в Чьих руках он чувствовал себя, свою душу и свою любовь?
«Да, очень беспокоит меня, и на то дан
разум, чтоб избавиться; стало быть, надо избавиться. Отчего же не потушить свечу, когда смотреть больше не на что, когда гадко смотреть на всё это? Но как? Зачем этот кондуктор пробежал по жердочке, зачем они кричат, эти молодые
люди в том вагоне? Зачем они говорят, зачем они смеются? Всё неправда, всё ложь, всё обман, всё зло!..»
— На то дан
человеку разум, чтоб избавиться от того, что его беспокоит, — сказала по-французски дама, очевидно довольная своею фразой и гримасничая языком.