Неточные совпадения
Свобода
воли означает избрание предстоящих
человеку добра и зла и возможность выполнения навязанного
человеку закона или нормы.
Парадоксально то, что так наз. «свобода
воли» может быть источником порабощения
человека.
Человек оказывается наименее свободным в том, что связано с его «свободой
воли».
Но ведь свобода
человека может быть понята не только как оправдание
человека добродетелями, вытекающими из его свободной
воли, т. е. как возможность осуществить норму, свобода может быть понята и как творческая сила
человека, как создание ценностей.
И творческий подвиг
человека есть исполнение сокровенной
воли Творца, который и требует свободного творческого акта.
Школьное учение о свободной
воле в том и заключается, что
человек может и должен исполнять закон добра, а в случае неисполнения он ответствен и подвергается наказанию.
И в отношении к Богу
человек свободен не только в том смысле, что он может обратиться к Богу или отвратиться от Бога, исполнять или не исполнять
волю Божью.
Нравственное сознание, через которое общество диктует свою
волю индивидууму, сталкивается с глубокими и древними инстинктами
человека, скрытыми в подсознательном.
Неверно старое понимание
воли как одного из элементов душевной жизни, через который
человек совершает выбор между добром и злом и делается ответственным за зло.
Свобода
воли как свобода безразличия есть скорее рабство, чем свобода
человека, и
человек должен почувствовать себя освобожденным и облегченным, когда ему не нужно уже выбирать, пребывая в состоянии раздвоенности, когда выбор уже сделан.
Традиционный принцип свободы
воли совсем не есть творческий принцип, и он не столько освобождает
человека, сколько держит его в страхе.
Свобода
воли не возвышает, а унижает
человека, и через свободу
воли ничего сотворить он не может, он лишь принимает или отвергает извне ей данное.
Можно даже установить следующий парадокс, играющий немалую роль в истории религиозных идей: свобода
воли, вечно стоящая перед устрашающей необходимостью делать избрание навязанного ей со стороны и сверху, порабощала и угнетала
человека; настоящее освобождение
человека происходило от благодати, а не от свободы
воли;
человек свободен, когда ему не нужно выбирать.
Телеологическая точка зрения, соединенная с учением о свободе
воли, может быть формулирована так:
человек должен подчинить свою жизнь поставленной ему верховной цели и ей иерархически подчинить все остальные нижепоставленные цели, свобода же
воли дает ему возможность подчинить свою жизнь этому верховному благу.
И потому нужно утверждать не этику уничтожения
воли, а этику просветления
воли, не этику уничтожения
человека и внешнего его подчинения Богу, а этику творческого осуществления
человеком божественного в жизни, правды, истины, красоты, ценности.
Лишь религия закона отвергает
человека, непокорного
воле Божьей.
Нужно освобождать «свободу
воли», которая нередко порабощала
человека, т. е. сообщать ей благодатную энергию.
И вместе с тем иезуитизм есть рабство человеческой
воли и отрицание творчества
человека.
Если трагедия любви возникла от столкновения ценности любви с социальными институтами, связывающими
человека, с порабощающей
волей родителей, с невозможностью развода, с боязнью общественного мнения и пр., то это не есть еще чистая и вечная стихия трагического.
Но в этом случае действует аффект ревности, которая нравственно не стоит выше обиды и мести, действует дурная
воля быть собственником другого существа и честь, положенная не в том, что исходит от
человека, а в том, что входит в
человека, т. е. не в собственных чувствах, а в чувствах другого
человека.
Но в государстве
люди не только пресекают проявления своей злой
воли, в государстве
люди осуществляют свои жизненные возможности, и государство стремится поставить под свой знак всю полноту жизни, вплоть до жизни религиозной, до духовной культуры.
И злое, вкладываемое
людьми в государство, которое призвано ограничить проявление злой
воли, оказывается превышающим доброе.
Если бы
люди были нравственно более чуткими, то все направление своей нравственной
воли и своего духа они направили бы на избавление от адских мук каждого существа, встреченного ими в жизни.
И мы, подобно «
человеку с ретроградной и насмешливой физиономией» Достоевского, готовы рай послать к черту, чтобы по своей
воле пожить.
То, что в продолжение этих трех месяцев видел Нехлюдов, представлялось ему в следующем виде: из всех живущих на
воле людей посредством суда и администрации отбирались самые нервные, горячие, возбудимые, даровитые и сильные и менее, чем другие, хитрые и осторожные люди, и люди эти, никак не более виновные или опасные для общества, чем те, которые оставались на воле, во-первых, запирались в тюрьмы, этапы, каторги, где и содержались месяцами и годами в полной праздности, материальной обеспеченности и в удалении от природы, семьи, труда, т. е. вне всех условий естественной и нравственной жизни человеческой.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Не умирал! А разве ему и умереть нельзя? Нет, сударыня, это твои вымыслы, чтоб дядюшкою своим нас застращать, чтоб мы дали тебе
волю. Дядюшка-де
человек умный; он, увидя меня в чужих руках, найдет способ меня выручить. Вот чему ты рада, сударыня; однако, пожалуй, не очень веселись: дядюшка твой, конечно, не воскресал.
Он не мог согласиться с тем, что десятки
людей, в числе которых и брат его, имели право на основании того, что им рассказали сотни приходивших в столицы краснобаев-добровольцев, говорить, что они с газетами выражают
волю и мысль народа, и такую мысль, которая выражается в мщении и убийстве.
Он, столь мужественный
человек, в отношении ее не только никогда не противоречил, но не имел своей
воли и был, казалось, только занят тем, как предупредить ее желания.
— Я тебе говорю, что не сотни и не
люди бесшабашные, а лучшие представители народа! — сказал Сергей Иваныч с таким раздражением, как будто он защищал последнее свое достояние. — А пожертвования? Тут уж прямо весь народ выражает свою
волю.
«Да, одно очевидное, несомненное проявление Божества — это законы добра, которые явлены миру откровением, и которые я чувствую в себе, и в признании которых я не то что соединяюсь, а волею-неволею соединен с другими
людьми в одно общество верующих, которое называют церковью.