Но удивительно, что и в народничестве религиозном, и в славянофильстве есть это социально-классовое понимание «народа», и в
резком противоречии с органическим направлением славянофильского сознания.
Но между положением людей в то время и в наше время та же разница, какая бывает для растений между последними днями осени и первыми днями весны. Там, в осенней природе, внешняя безжизненность соответствует внутреннему состоянию замирания; здесь же, весною, внешняя безжизненность находится в самом
резком противоречии с состоянием внутреннего оживления и перехода к новой форме жизни.
Соображения же эти потребовали бы слишком долгих и подробных распространений, а отчасти и умолчаний, так как принципы Овэна стоят действительно в
резком противоречии со всем, что обыкновенно принимается за истину в нашем обществе.
Стало быть, ясно, что здесь противополагается закон вечный закону писанному [Мало этого, как бы для того, чтобы уж не было никакого сомнения о том, про какой закон он говорит, он тотчас же в связи с этим приводит пример, самый резкий пример отрицания закона Моисеева — законом вечным, тем, из которого не может выпасть ни одна черточка; он, приводя самое
резкое противоречие закону Моисея, которое есть в Евангелии, говорит (Лука XVI, 18): «всякий, кто отпускает жену и женится на другой, прелюбодействует», т. е. в писанном законе позволено разводиться, а по вечному — это грех.] и что точно то же противоположение делается и в контексте Матфея, где закон вечный определяется словами: закон или пророки.
Неточные совпадения
Ее насмешливость приобретает характер все более едкий, в ней заметно растет пристрастие к
резкому подчеркиванию неустранимых
противоречий, к темам острым.
И это пережитое мгновение я не называю
резким обращением, потому что до этого я не был ни скептиком, ни материалистом, ни атеистом, ни агностиком, и после этого у меня не были сняты внутренние
противоречия, не наступило полного внутреннего покоя и не перестала меня мучить сложная религиозная проблематика.
Противоречия эти выражаются и в экономических и государственных отношениях, но
резче всего это
противоречие в сознании людьми христианского закона братства людей и необходимости, в которую ставит всех людей общая воинская повинность, каждому быть готовым к вражде, к убийству, — каждому быть в одно и то же время христианином и гладиатором.
Противоречие было также между вселенской, всечеловеческой идеей, носителем которой он считал русский народ, и его
резкими национальными антипатиями.