Неточные совпадения
Осенью
в пасмурный день всегда смеркается рано. Часов
в пять начал накрапывать дождь. Мы прибавили шагу. Скоро
дорога разделилась надвое. Одна шла за реку, другая как будто бы направлялась
в горы. Мы выбрали последнюю. Потом стали попадаться другие
дороги, пересекающие нашу
в разных направлениях. Когда мы подходили к деревне, было уже совсем темно.
Грязная проселочная
дорога между селениями Шмаковкой и Успенкой пролегает по увалам
горы Хандо-дин-за-сы. Все мосты на ней уничтожены весенними палами, и потому переправа через встречающиеся на пути речки, превратившиеся теперь
в стремительные потоки, была делом далеко не легким.
С вершины перевала нам открылся великолепный вид на реку Улахе. Солнце только что скрылось за горизонтом. Кучевые облака на небе и дальние
горы приняли неясно-пурпуровую окраску. Справа от
дороги светлой полосой змеилась река. Вдали виднелись какие-то фанзы. Дым от них не подымался кверху, а стлался по земле и казался неподвижным.
В стороне виднелось небольшое озерко. Около него мы стали биваком.
От деревни Кокшаровки
дорога идет правым берегом Улахе, и только
в одном месте, где река подмывает утесы, она удаляется
в горы, но вскоре опять выходит
в долину. Река Фудзин имеет направление течения широтное, но
в низовьях постепенно заворачивает к северу и сливается с Улахе на 2 км ниже левого края своей долины.
Дальше Фудзин делает излучину
в виде буквы «П». Отсюда тропа поворачивает направо
в горы, что значительно сокращает
дорогу. По пути она пересекает 2 невысоких кряжика и обильный водой источник.
Чем более мы углублялись
в горы, тем порожистее становилась река. Тропа стала часто переходить с одного берега на другой. Деревья, упавшие на землю, служили природными мостами. Это доказывало, что тропа была пешеходная. Помня слова таза, что надо придерживаться конной тропы, я удвоил внимание к югу. Не было сомнения, что мы ошиблись и пошли не по той
дороге. Наша тропа, вероятно, свернула
в сторону, а эта, более торная, несомненно, вела к истокам Улахе.
Утром после бури еще моросил мелкий дождь.
В полдень ветер разорвал туманную завесу, выглянуло солнце, и вдруг все ожило: земной мир сделался прекрасен. Камни, деревья, трава,
дорога приняли праздничный вид;
в кустах запели птицы;
в воздухе появились насекомые, и даже шум воды, сбегающей пенистыми каскадами с
гор, стал ликующим и веселым.
Подкрепив свои силы едой, мы с Дерсу отправились вперед, а лошади остались сзади. Теперь наша
дорога стала подыматься куда-то
в гору. Я думал, что Тютихе протекает здесь по ущелью и потому тропа обходит опасное место. Однако я заметил, что это была не та тропа, по которой мы шли раньше. Во-первых, на ней не было конных следов, а во-вторых, она шла вверх по ручью,
в чем я убедился, как только увидел воду. Тогда мы решили повернуть назад и идти напрямик к реке
в надежде, что где-нибудь пересечем свою
дорогу.
С Тютихе на Аохобе можно попасть и другой
дорогой. Расстояние между ними всего только 7 км. Тропа начинается от того озерка, где мы с Дерсу стреляли уток. Она идет по ключику на перевал, высота которого равна 310 м. Редколесье по склонам
гор, одиночные старые дубы
в долинах и густые кустарниковые заросли по увалам — обычные для всего побережья. Спуск на Аохобе
в 2 раза длиннее, чем подъем со стороны Тютихе. Тропа эта продолжается и далее по побережью моря.
После полудня мы как-то сбились с
дороги и попали на зверовую тропу. Она завела нас далеко
в сторону. Перейдя через горный отрог, покрытый осыпями и почти лишенный растительности, мы случайно вышли на какую-то речку. Она оказалась притоком Мутухе. Русло ее во многих местах было завалено буреломным лесом. По этим завалам можно судить о размерах наводнений. Видно, что на Мутухе они коротки, но чрезвычайно стремительны, что объясняется близостью
гор и крутизной их склонов.
Китайцы
в рыбной фанзе сказали правду. Только к вечеру мы дошли до реки Санхобе. Тропа привела нас прямо к небольшому поселку.
В одной фанзе
горел огонь. Сквозь тонкую бумагу
в окне я услышал голос Н.А. Пальчевского и увидел его профиль.
В такой поздний час он меня не ожидал. Г.И. Гранатман и А.И. Мерзляков находились
в соседней фанзе. Узнав о нашем приходе, они тотчас прибежали. Начались обоюдные расспросы. Я рассказывал им, что случилось с нами
в дороге, а они мне говорили о том, как работали на Санхобе.
Неточные совпадения
Мы тронулись
в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой
дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось,
дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала
в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала
в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
Дорога идет, извиваясь между кустарниками, опускаясь
в небольшие овраги, где протекают шумные ручьи под сенью высоких трав; кругом амфитеатром возвышаются синие громады Бешту, Змеиной, Железной и Лысой
горы.
Солнце закатилось, и ночь последовала за днем без промежутка, как это обыкновенно бывает на юге; но благодаря отливу снегов мы легко могли различать
дорогу, которая все еще шла
в гору, хотя уже не так круто.
Перед ним стояла не одна губернаторша: она держала под руку молоденькую шестнадцатилетнюю девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и стройными чертами лица, с остреньким подбородком, с очаровательно круглившимся овалом лица, какое художник взял бы
в образец для Мадонны и какое только редким случаем попадается на Руси, где любит все оказаться
в широком размере, всё что ни есть: и
горы и леса и степи, и лица и губы и ноги; ту самую блондинку, которую он встретил на
дороге, ехавши от Ноздрева, когда, по глупости кучеров или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, перепутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядею Миняем взялись распутывать дело.
Когда
дорога понеслась узким оврагом
в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам
в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась
дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз,
в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами
в разных местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом
дорога на
гору и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались
в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом
дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?