Неточные совпадения
Леса Приморской области, 1898 г.] Сам Будищев осмотрел долину Уссури, реки Даубихе и Лефу, озеро Ханка, затем спустился вдоль государственной границы до реки Суйфуна, описал
леса в окрестностях селений Барабаша, Никольского, Новокиевского, на полуострове Муравьева-Амурского,
был на Улахе, Фудзине и через Сихотэ-Алинь по Вай-Фудзину (ныне Аввакумовка) спустился к морю.
Тогда «чигали» вынесли из юрты и спрятали где-то
в лесу, а около больного воткнули
в землю палочку, к концу которой
было привязано изображение коршуна, вырезанное из бересты.
Смеркалось… На западе догорала последняя заря. За
лесом ее не
было видно, но всюду
в небе и на земле чувствовалась борьба света с тьмою. Ночные тени неслышными волнами уже успели прокрасться
в лес и окутали
в сумрак высокие кроны деревьев. Между ветвями деревьев виднелись звезды и острые рога полумесяца.
Он
был единственным
в этой местности и, словно гигантский часовой, охранял «порядок»
в лесу.
Напрасно я всматривался
в лес, стараясь узнать, с кем имею дело, но чаща
была так непроницаема и туман так густ, что даже стволов больших деревьев не
было видно.
Тишина
в лесу, гулкое эхо и хмурое небо предвещали непогоду. Когда мы выступили с бивака, начал накрапывать дождь. Несмотря на ненастье, все
были бодро настроены. Сознание, что мы перешли Сихотэ-Алинь и теперь спускались по воде, бегущей к морю, радовало моих спутников. Но радость их
была преждевременной, потому что успех нашего предприятия зависел от многих причин и главным образом от того, как скоро удастся найти орочей на реке Хуту.
По тому, как начался рассвет, по тишине
в лесу и по быстро бегущим облакам на небе видно
было, что опять собирается ненастье.
В самой долине
леса состоят из пород широколиственных — мельком я видел маньчжурский ясень, тополь Максимовича, белую березу и какие-то высокоствольные тальники. Лиственицы взбирались на более возвышенные места, постоянно смешиваясь с
елью и пихтой, которые по вершинам горных хребтов царили безраздельно и
в своём сообществе терпели только каменную березу.
Все пространство между реками Хуту, Тумнином и Копи заполнено базальтом. Этот лавовый поток двигался с запада к востоку и вклинился
в море длинными языками, благодаря чему здесь образовалось много полуостровов, бухт и заливов. Императорская гавань представляла собой глубокий провал. Берега ее тоже слагаются из базальтов.
Лес, состоящий из лиственицы, аянской
ели и белокорой пихты, густо покрывает все мысы и по распадкам спускается до самого моря.
Селение Дакты-Боочани находится
в лесу на правом берегу реки,
в пяти километрах от моря. Тогда
было здесь шесть юрт,
в которых мы застали всех орочей, съехавшихся сюда с рек Ма, Уй, Хади и Тутто. Юрты из корья, амбары на сваях, сушила для рыбы, опрокинутые вверх дном лодки, собаки и разные животные и птицы на привязи — все
было уже знакомо мне и напоминало селение Дата при устье реки Тумнина.
В это время
в юрту вошел молодой ороч и сообщил, что подходит лодка с русскими рабочими, которые с
пилами и топорами шли вверх по реке Хади рубить и плавить
лес. Старики оживились, поднялись со своих мест и потихоньку стали расходиться по домам.
Ороч присел на землю, чтобы поправить обувь, а я стал осматриваться. Мы находились
в хвойном
лесу, состоявшем из
ели и пихты с примесью лиственицы и каменной березы.
Лес был старый, деревья тонкоствольные, со множеством сухих веток, густо украшенные седыми прядями бородатого лишайника.
Был прохладный осенний день. Вверху между остроконечными хвойными вершинами виднелось безоблачное голубое небо. Солнце посылало ослепительные лучи свои и как будто хотело воскресить растительность на земле.
В лесу стояла такая глубокая тишина, что всякий шум, производимый человеком, казался святотатством. Я окликнул стрелков, но эхо тотчас вернуло мой возглас обратно.
— Что случилось? — спросил я его и оглянулся, но
в лесу было по-прежнему спокойно. Тогда я повторил свой вопрос.
Вслед за тем он повернулся и быстро пошел по тропе обратно. Задерживать его
было бесполезно. Некоторое время между деревьями мелькала его фигура, дальше тропа снижалась за гребень. Через минуту он скрылся
в чаще
леса.
Ночью небо заволокло тучами и пошел сильный дождь, а к утру ударил мороз. Вода, выпавшая на землю, тотчас замерзла. Плавник и камни на берегу моря, трава на лугах и сухая листва
в лесу — все покрылось ледяною корою. Люди сбились
в юрту и грелись у огня. Ветер
был неровный, порывистый. Он срывал корье с крыши и завевал дым обратно
в помещение. У меня и моих спутников разболелись глаза.
Войдя
в реку, мы пристали к правому ее берегу и тотчас принялись устраивать бивак
в лесу, состоящем из
ели, пихты, березы и лиственицы. Время года
было позднее. Вода
в лужах покрылась льдом, трава и опавшая с деревьев листва, смоченные дождем, замерзли, и мох хрустел под ногами. Натаскали много дров и развели большой костер.
В воздухе пахло гарью. Вегетационный период кончился, и чем больше расцвечивались лиственные деревья
в яркие осенние тона, тем резче на фоне их выступали
ель и пихта своей темно-зеленой хвоей.
Лес начинал сквозить и все больше и больше осыпал листву на землю.
Это
было деревянное здание с полом и потолком, с одними дверями, открывающимися на улицу, с двумя окнами, из которых одно смотрело на реку, а другое —
в лес.
Глегола
был один из тех людей, которым, как говорят, не везет на охоте. Целыми днями он бродил по
лесу и всегда возвращался с пустыми руками. Товарищи подсмеивались над ним и
в шутку называли «горе-охотником».
— Пусти ты ее, — сказал я своему спутнику. —
В таком
лесу едва ли зверь
будет.
Наконец,
лес кончился. Мы вышли на галечниковую отмель реки. Рысенка не
было видно, но слышно
было, как он мяукал
в соседней траве.
Ночной пернатый хищник уже намеревался
было снова залезть
в воду, но
в это время из
лесу неожиданно выскочил хорек.
Теперь больше здесь делать
было нечего, и я пошел домой. Когда я подходил к фанзе Кивета, из
лесу вышли два удэхейца Вензи и Дилюнга, и мы вместе вошли
в дом. Я стал рассказывать своим спутникам о том, что видел, и думал, что сообщаю им что-то новое, оригинальное, но удэхейцы сказали мне, что филин всегда таким образом ловит рыбу. Иногда он так долго сидит
в воде, что его хвост и крылья плотно вмерзают
в лед, тогда филин погибает.
Убившихся животных никак нельзя
было назвать «трофеями». Оба они достались нам случайно. Все трое мы
были свидетелями лесной драмы. Я
в лесу видел, как она началась, а Ноздрин и Чжан-Бао — как она кончилась. Забрав мертвых животных, мы пошли домой.
Первую половину пути мы выполнили успешно и к концу второго дня достигли истоков реки Токто, где и решили заночевать
в лесу на краю болота, покрытого большими кочками. Каждая из них
была почти
в метр величины и имела вид гриба, украшенного сверху длинной осокой.
Этим и объясняется наличие хвойных
лесов (лиственница,
ель, пихта)
в нижней части Самарги и широколиственных маньчжурских (пробковое дерево, орех, виноград, даурская береза и актинидия) — около реки Кукчи.
Река казалась широкой белой аллеей, обсаженной по сторонам высокими старыми
елями и уходящей
в глубь
леса.
Я осмотрелся и прислушался, но кругом царило полное безмолвие. Такая тишина кажется подозрительной. По ту сторону реки стеной стоял безмолвный
лес, озаренный луной. Как-то даже не верилось, что
в природе может
быть так тихо. Словно весь мир погрузился
в глубокий сон.
Тогда я сказал, что можно один или два раза выстрелить
в воздух или бросить несколько головешек
в сторону
леса. Он ответил, что это не поможет. Тигр отойдет на время, потом снова явится, и тогда
будет еще хуже.
На другой день я не хотел рано будить своих спутников, но, когда я стал одеваться, проснулся Глегола и пожелал итти со мною. Стараясь не шуметь, мы взяли свои ружья и тихонько вышли из палатки. День обещал
быть солнечным и морозным. По бледному небу протянулись высокие серебристо-белые перистые облака. Казалось, будто от холода воздух уплотнился и приобрел неподвижность.
В лесу звонко щелкали озябшие деревья. Дым от костров, точно туман, протянулся полосами и повис над землей.
Снег
в лесу не
был достаточно глубок, и потому все валежины на земле отмечались тенями, которые то розовели, то синели
в зависимости от того, как высоко поднялось солнце над горизонтом.
Место для наблюдений
было выбрано на гальке, а шатер
был поставлен несколько
в стороне
в лесу, где не так
было ветрено.
Следы тигра шли прямо
в лес. По ним видно
было, что зверь, схватив собаку, уходил сначала прыжками, потом бежал рысью и последние 500 метров шел шагом. Оборванный собачий поводок волочился по снегу. Отойдя с километр, он остановился на небольшой полянке и стал
есть собаку. Заслышав наше приближение, тигр бросил свою добычу и убежал. Когда мы подошли к собаке, она оказалась наполовину съеденной. Мы стали настораживать здесь ружья.
Было поздно. На западе уже поблекла последняя полоска вечерней зари. На небе одна за другой зажглись яркие звезды. Казалось, будто вместе с холодным и чистым сиянием их спускалась на землю какая-то непонятная грусть, которую нельзя выразить человеческими словами. Мрак и тишина сливались с ней и неслышными волнами заполняли распадки
в горах, молчаливый
лес и потемневший воздух.
Значит, зверь
был ранен не тяжело, и потому вряд ли нам удастся его догнать скоро, тем более, что и снег
в лесу был недостаточно глубок и позволял животному двигаться без особых затруднений.
Чем дальше, тем
лес был гуще и больше завален буреломом. Громадные старые деревья, неподвижные и словно окаменевшие, то
в одиночку, то целыми колоннадами выплывали из чащи. Казалось, будто нарочно они сближались между собой, чтобы оградить царственного зверя от преследования дерзких людей. Здесь царил сумрак, перед которым даже дневной свет
был бессилен, и вечная тишина могилы изредка нарушалась воздушной стихией, и то только где-то вверху над колоннадой. Эти шорохи казались предостерегающе грозными.
В это время опять над тайгой пронесся порыв ветра.
Лес зароптал, зашумел, когда ветер ударил с другой стороны, потом налетел сзади и оборвался. И тотчас весь воздух наполнился белесоватой мутью,
в которой потонули соседние сопки, земля и все, что
было видно до сих пор. Ветер налетал порывами, и
в промежутках между ними слышно
было шуршание снега, большими хлопьями падающего на землю.
Снаружи бог знает что творилось.
Была абсолютная тьма. Ветер чуть
было не опрокинул меня с ног, словно кто нарочно бросал горстями снег
в лицо.
Лес гудел, и
в ропоте его слышались недовольство, жалобы и угроза. Через минуту я освоился с мраком и кое-как огляделся.