Глуховцев (в отчаянии). Ничего! Это такой ужас, что можно
убить себя. Да нет, я достал бы где-нибудь! Я бы что-нибудь продал… Фу ты, черт, наконец, украл бы. Ведь это невозможно на самом деле: два дня не есть человеку. Оль-Оль, прости меня, голубчик. Я просто осел. Вместо того чтобы расспрашивать… Тебе очень хочется есть?
Я его рекомендовал одной госпоже, старой знатной барыне, что он раскаивается и хочет
убить себя от совести, а он пришел к ней, сел и засвистал.
Так, захватив сотни таких, очевидно не только не виноватых, но и не могущих быть вредными правительству людей, их держали иногда годами в тюрьмах, где они заражались чахоткой, сходили с ума или сами
убивали себя; и держали их только потому, что не было причины выпускать их, между тем как, будучи под рукой в тюрьме, они могли понадобиться для разъяснения какого-нибудь вопроса при следствии.
Неточные совпадения
Тяга была прекрасная. Степан Аркадьич
убил еще две штуки и Левин двух, из которых одного не нашел. Стало темнеть. Ясная, серебряная Венера низко на западе уже сияла из-за березок своим нежным блеском, и высоко на востоке уже переливался своими красными огнями мрачный Арктурус. Над головой у
себя Левин ловил и терял звезды Медведицы. Вальдшнепы уже перестали летать; но Левин решил подождать еще, пока видная ему ниже сучка березы Венера перейдет выше его и когда ясны будут везде звезды Медведицы.
«Что бы я был такое и как бы прожил свою жизнь, если б не имел этих верований, не знал, что надо жить для Бога, а не для своих нужд? Я бы грабил, лгал,
убивал. Ничего из того, что составляет главные радости моей жизни, не существовало бы для меня». И, делая самые большие усилия воображения, он всё-таки не мог представить
себе того зверского существа, которое бы был он сам, если бы не знал того, для чего он жил.
Положим, меня научат, — продолжал он думать, — поставят, я пожму гашетку, говорил он
себе, закрывая глаза, — и окажется, что я
убил его, — сказал
себе Алексей Александрович и потряс головой, чтоб отогнать эти глупые мысли.
В первом письме Марья Николаевна писала, что брат прогнал ее от
себя без вины, и с трогательною наивностью прибавляла, что хотя она опять в нищете, но ничего не просит, не желает, а что только
убивает ее мысль о том, что Николай Дмитриевич пропадет без нее по слабости своего здоровья, и просила брата следить за ним.
— Стреляйте! — отвечал он, — я
себя презираю, а вас ненавижу. Если вы меня не
убьете, я вас зарежу ночью из-за угла. Нам на земле вдвоем нет места…