Конечно, если Я уже раньше жил в Риме, то Я был одним из его императоров. Я
помню выражение моего лица, Я помню движение моей голой шеи, когда Я поворачиваю голову и смотрю, Я помню прикосновение золотого венка к моему плешивому темени… Железо! Это шаги железных римских легионов, это их железный голос...
Неточные совпадения
Например, когда мы забываемся и начинаем
мнить себя бессмертными, сколь освежительно действует на нас сие простое
выражение: memento mori!
Он
помнил только его лицо, как
помнил все лица, которые он когда-либо видел, но он
помнил тоже, что это было одно из лиц, отложенных в его воображении в огромный отдел фальшиво-значительных и бедных по
выражению.
Детскость
выражения ее лица в соединении с тонкой красотою стана составляли ее особенную прелесть, которую он хорошо
помнил: но, что всегда, как неожиданность, поражало в ней, это было
выражение ее глаз, кротких, спокойных и правдивых, и в особенности ее улыбка, всегда переносившая Левина в волшебный мир, где он чувствовал себя умиленным и смягченным, каким он мог запомнить себя в редкие дни своего раннего детства.
Когда кадриль кончилась, Сонечка сказала мне «merci» с таким милым
выражением, как будто я действительно заслужил ее благодарность. Я был в восторге, не
помнил себя от радости и сам не мог узнать себя: откуда взялись у меня смелость, уверенность и даже дерзость? «Нет вещи, которая бы могла меня сконфузить! — думал я, беззаботно разгуливая по зале, — я готов на все!»
Но в своей горячей речи уважаемый мой противник (и противник еще прежде, чем я произнес мое первое слово), мой противник несколько раз воскликнул: „Нет, я никому не дам защищать подсудимого, я не уступлю его защиту защитнику, приехавшему из Петербурга, — я обвинитель, я и защитник!“ Вот что он несколько раз воскликнул и, однако же, забыл упомянуть, что если страшный подсудимый целые двадцать три года столь благодарен был всего только за один фунт орехов, полученных от единственного человека, приласкавшего его ребенком в родительском доме, то, обратно, не мог же ведь такой человек и не
помнить, все эти двадцать три года, как он бегал босой у отца „на заднем дворе, без сапожек, и в панталончиках на одной пуговке“, по
выражению человеколюбивого доктора Герценштубе.