Король Дуль-Дуль в сопровождении многочисленной свиты находился на площади. Сюда привели и трепещущего от страха черного Аго, закованного по рукам и ногам. Громадный котел стоял посреди площади, обдавая близстоящих густыми клубами пара. Вода зловеще шипела и клокотала в нем. Королевские слуги — герольды — ездили по площади и объявляли народу, что сейчас совершится казнь двух самых злых преступников, которые осмеливались ослушаться
воли короля.
Неточные совпадения
Но власть
короля и умных мнений была ничто перед беспорядком и дерзкой
волею государственных магнатов, которые своею необдуманностью, непостижимым отсутствием всякой дальновидности, детским самолюбием и ничтожною гордостью превратили сейм в сатиру на правление.
Я долго не спал, удивленный этой небывалой сценой… Я сознавал, что ссора не имела личного характера. Они спорили, и мать плакала не от личной обиды, а о том, что было прежде и чего теперь нет: о своей отчизне, где были
короли в коронах, гетманы, красивая одежда, какая-то непонятная, но обаятельная «
воля», о которой говорили Зборовские, школы, в которых учился Фома из Сандомира… Теперь ничего этого нет. Отняли родичи отца. Они сильнее. Мать плачет, потому что это несправедливо… их обидели…
Эта темнота разумения, отвращение от мышления, бессилие
воли пред всяким рискованным шагом, порождающая этот тупоумный, отчаянный фатализм и самодурство, противное даже личной выгоде, все это чрезвычайно рельефно выдается в Большове и очень легко объясняет отдачу им имения своему приказчику и зятю Подхалюзину — поступок, в котором иные критики хотели видеть непонятный порыв великодушия и подражание
королю Лиру.
Могли ли Готфы, неохотные исполнители беззаконной
воли [По законам Швеции
Король не мог начинать войны без согласия других властей, то есть Сейма.], стоять против сынов обожаемой Екатерины, сильных любовью к отечеству и ненавистью к виновнику сей войны неправедной?
Да, в то время // Стекалось в Киев много женихов. // Другая Ярославна за Индрика // Французского пошла, а третья дочь — // За
короля венгерского Андрея. // Всем трем отец дал
волю выбирать. // Тогда у нас свободней, Христиан, // И лучше было. В те поры у немцов // Был мрак еще, а в Киеве считалось // Уж сорок школ. Татары все сгубили.