Когда я взглянул на него, во всей красе и величине разложенного на доске, со шпорами на
задних крыльях, сердце у меня забилось от удовольствия и зависти!
Я видел, как некоторые породы бабочек, как, например, белые маленькие, голубые и маленькие же светлокоричневые с точками на
задних крыльях, собираются в кучи, чтобы вместе умирать.
Неточные совпадения
Молочайная сумеречная бабочка (Euphorbioe) имеет довольно большие бурые
крылья; на передних лежит поперек бледнорозовая, а на
задних — красная струя или повязка; очень красива.
Надобно сказать, что во всем многочисленном царстве бабочек находится, по Блуменбаху, только четыре Кавалера; первый из них называется «Приам, бабочка Кавалер Троянский (так говорит Блуменбах), у коего
крылья зубчатые, пушистые, сверху зеленые, с черными полосками, а
задние с шестью черными пятнами.
Верхние
крылья у нее светлобурые, а
задние — желтые с двумя черными поперечными полосами; брюшко желтое с черными перевязками.
Из ночных замечательными можно было назвать двух бабочек: одна из них, Антиква, довольно большая, имевшая
крылья очень плоские, хорошего, то есть яркого темнокрасного цвета; на передних или верхних ее
крыльях, у
заднего угла, находилось по белой лунке или пятну.
Первую из них признали мы, по Блуменбаху, за Сфинкса (Celerio); у ней были верхние серые или дымчатые
крылья с продольною чертою, или, лучше сказать, двумя чертами, вместе соединенными; одна половина черты была черная, а другая белая,
задние крылушки к корню, или туловищу, были красные, каждое с шестью точками или пятнушками.
Вторую же сумеречную бабочку можно назвать Собачья Голова (Stellatarum), по необыкновенно бородастой груди, мохнатому брюшку и
задним красновато-желтым крылушкам; верхние же
крылья не сходны с описанием Блуменбаха: они не белые и черные, как он говорит, а самого простого серого цвета, как у всех обыкновенных свечных, ночных бабочек. Остальных сумеречных, тоже очень красивых, не часто попадающихся бабочек, пойманных Панаевым, мы определить и назвать не могли.
Иногда над рекой пролетали дивной красоты махаоны с черно-синими передними и изумрудно-синими с металлическим блеском
задними крыльями. Последние имели длинные отростки на концах. Все же здесь на Анюе они не достигали таких размеров, как в Южно-Уссурийском крае.
Неточные совпадения
…Всю ночь — какие-то
крылья, и я хожу и закрываю голову руками от
крыльев. А потом — стул. Но стул — не наш, теперешний, а древнего образца, из дерева. Я перебираю ногами, как лошадь (правая передняя — и левая
задняя, левая передняя — и правая
задняя), стул подбегает к моей кровати, влезает на нее — и я люблю деревянный стул: неудобно, больно.
Оттепель — с гор ручьи бегут; бегут, по выражению народному, чисто, непорочно; оттепель же — стекаются с
задних дворов все нечистоты, все гнусности, которые
скрывала зима.
Когда вскоре за тем пани Вибель вышла, наконец, из
задних комнат и начала танцевать французскую кадриль с инвалидным поручиком, Аггей Никитич долго и пристально на нее смотрел, причем открыл в ее лице заметные следы пережитых страданий, а в то же время у него все более и более созревал задуманный им план, каковый он намеревался начать с письма к Егору Егорычу, написать которое Аггею Никитичу было нелегко, ибо он заранее знал, что в письме этом ему придется много лгать и
скрывать; но могущественная властительница людей — любовь — заставила его все это забыть, и Аггей Никитич в продолжение двух дней, следовавших за собранием, сочинил и отправил Марфину послание, в коем с разного рода экивоками изъяснил, что, находясь по отдаленности места жительства Егора Егорыча без руководителя на пути к масонству, он, к великому счастию своему, узнал, что в их городе есть честный и добрый масон — аптекарь Вибель…
Когда он накануне проводил его
задним крыльцом, он поступил так не с тем, чтобы
скрыть от царя его посещение (это было бы слишком опасно), но чтобы кто из слободских не предупредил Иоанна и, как первый известитель, не настроил бы его против самого Годунова.
Добрый кабардинец засеменил всеми ногами вдруг, не зная, на какую ступить, и как бы желая на
крыльях подняться кверху; но Лукашка paз огрел его плетью по сытым бокам, огрел другой, третий, — и кабардинец, оскалив зубы и распустив хвост, фыркая, заходил на
задних ногах и на несколько шагов отделился от кучки казаков.