Алексей Степаныч благодарил только бога, что Софья Николавна осталась жива, радовался, что она чувствует себя хорошо, и сейчас помирился с мыслью, зачем не
родился у него сын.
Степан Михайлыч промолчал, но на первой же почте собственноручно написал к своему сыну и невестке, чтоб, они отслужили молебен Сергию Радонежскому чудотворцу, и дали обет, если
родится у них сын, назвать его Сергием; в объяснение же таковой своей воли, прибавил: «потому что в роде Багровых Сергея еще не бывало».
Неточные совпадения
Степан Михайлыч так уверил себя, что
у него
родится внук, наследник рода Багровых, что не вдруг поверил появлению на свет внучки.
По разумности своей старик очень хорошо знал, что гневаться было не на кого; но в первые дни он не мог овладеть собою, так трудно ему было расстаться с сладкою надеждой или, лучше сказать, с уверенностью, что
у него
родится внук и что авось не погибнет знаменитый род Шимона.
В самом же деле старик, не знаю почему, во глубине души своей опять предался уверенности, что
у него
родится внук, опять приказал отцу Василью отслужить молебен о здравии плодоносящей рабы Софьи; опять вытащил сосланную с глаз долой, спрятанную родословную и положил ее поближе к себе.
Клоус хорошо писал по-русски и четким почерком написал для старика свое предположение, за верность которого ручался, что
у Софьи Николавны, между 15 и 22 сентября,
родится сын.
В это время известная нам Афросинья Андревна, от которой он менее скрывал свое беспокойство, состоявшее существенно в том, что невестка опять родит дочь, рассказала как-то ему, что проезжая через Москву, ездила она помолиться богу к Троице, к великому угоднику Сергию, и слышала там, что какая-то одна знатная госпожа,
у которой все
родились дочери, дала обещание назвать первого своего ребенка, если он будет мальчик, Сергием, и что точно, через год,
у нее
родился сын Сергий.
— Я мать,
у меня
родился сын!» Немец, взглянув в лицо Софьи Николавны, услыша ее здоровый голос, счел всю обстановку за шутку, за комедию.
Она ушла, прежде чем он успел ответить ей. Конечно, она шутила, это Клим видел по лицу ее. Но и в форме шутки ее слова взволновали его. Откуда, из каких наблюдений могла
родиться у нее такая оскорбительная мысль? Клим долго, напряженно искал в себе: являлось ли у него сожаление, о котором догадывается Лидия? Не нашел и решил объясниться с нею. Но в течение двух дней он не выбрал времени для объяснения, а на третий пошел к Макарову, отягченный намерением, не совсем ясным ему.
И вот этот-то страшный человек должен был приехать к нам. С утра во всем доме было необыкновенное волнение: я никогда прежде не видал этого мифического «брата-врага», хотя и
родился у него в доме, где жил мой отец после приезда из чужих краев; мне очень хотелось его посмотреть и в то же время я боялся — не знаю чего, но очень боялся.
— Я, как анархист, отчасти понимаю тебя, — сказал задумчиво Лихонин. Он как будто бы слушал и не слушал репортера. Какая-то мысль тяжело, в первый раз,
рождалась у него в уме. — Но одного не постигаю. Если уж так тебе осмердело человечество, то как ты терпишь, да еще так долго, вот это все, — Лихонин обвел стол круглым движением руки, — самое подлое, что могло придумать человечество?
Неточные совпадения
А по́ лугу, // Что гол, как
у подьячего // Щека, вчера побритая, // Стоят «князья Волконские» // И детки их, что ранее //
Родятся, чем отцы.
Пришла старуха старая, // Рябая, одноглазая, // И объявила, кланяясь, // Что счастлива она: // Что
у нее по осени //
Родилось реп до тысячи // На небольшой гряде. // — Такая репа крупная, // Такая репа вкусная, // А вся гряда — сажени три, // А впоперечь — аршин! — // Над бабой посмеялися, // А водки капли не дали: // «Ты дома выпей, старая, // Той репой закуси!»
— Только потому, что
у них нет или не было от рождения независимости состояния, не было имени, не было той близости к солнцу, в которой мы
родились.
— И завтра
родится сын, мой сын, и он по закону — Каренин, он не наследник ни моего имени, ни моего состояния, и как бы мы счастливы ни были в семье, и сколько бы
у нас ни было детей, между мною и ими нет связи.
Итак, я начал рассматривать лицо слепого; но что прикажете прочитать на лице,
у которого нет глаз? Долго я глядел на него с невольным сожалением, как вдруг едва приметная улыбка пробежала по тонким губам его, и, не знаю отчего, она произвела на меня самое неприятное впечатление. В голове моей
родилось подозрение, что этот слепой не так слеп, как оно кажется; напрасно я старался уверить себя, что бельмы подделать невозможно, да и с какой целью? Но что делать? я часто склонен к предубеждениям…