Я не знаю, жалко ли ей стало молодого безответного человека, терпевшего за любовь к ней насмешки, поняла ли она, что это не минутное увлечение,
не шутка для него, а вопрос целой жизни — не знаю, но суровая красавица не только благосклонно кланялась и смотрела на Алексея Степаныча, но даже заговаривала с ним; робкие, несвязные ответы, прерывающийся от внутреннего волнения голос не казались ей ни смешными, ни противными.
Неточные совпадения
Бабушка чуть
не умерла с печали, да и дедушке
не понравилась эта
шутка: он взял Алешу в отставку и определил в Верхний земский суд, где он усердно и долго служил и был впоследствии прокурором.
Я стала о тебе говорить и немножко на тебя нападать, а Софья Николавна заступилась за тебя
не на
шутку, и наконец, сказала, что ты должен быть человек очень добрый, скромный, тихий и почтительный к родителям, что таких людей благословляет бог и что такие люди лучше бойких говорунов».
Обе сестрицы кинулись на шею Алексея Степаныча, просили прощенья, плакали, крестились и божились, что вперед этого никогда
не будет что они сами смерть как любят Софью Николавну и что только из жалости к его здоровью, для того, чтобы он меньше хлопотал, они позволяли себе такие глупые
шутки.
Наконец, прочитав собственными глазами письмо сына и убедясь, что дело
не подлежит сомнению, огорчился
не на
шутку; отменил приготовленное крестьянам угощение,
не захотел сам писать к невестке и сыну, а велел только поздравить роженицу с животом и дочерью, да приказал назвать новорожденную Прасковьей в честь любимой своей сестры Прасковьи Ивановны Куролесовой.
— Да, это
не шутка, — сказал Степан Аркадьич, с грустью вглядываясь в эти оживленные, материнские глаза, теперь уж не ребячьи, не вполне уже невинные. И, хотя он и обещал Алексею Александровичу не говорить про Анну, он не вытерпел.
Так к году Лев-отец
не шуткой думать стал, // Чтобы сынка невежей не оставить, // В нем царску честь не уронить, // И чтоб, когда сынку придётся царством править, // Не стал бы за сынка народ отца бранить.
— Не жалуйся, кум, не греши: капитал есть, и хороший… — говорил опьяневший Тарантьев с красными, как в крови, глазами. — Тридцать пять тысяч серебром —
не шутка!
Теперь на мысе Доброй Надежды, по берегам, европейцы пустили глубоко корни; но кто хочет видеть страну и жителей в первобытной форме, тот должен проникнуть далеко внутрь края, то есть почти выехать из колонии, а это
не шутка: граница отодвинулась далеко на север и продолжает отодвигаться все далее и далее.
Неточные совпадения
«Ну! леший
шутку славную // Над нами подшутил! // Никак ведь мы без малого // Верст тридцать отошли! // Домой теперь ворочаться — // Устали —
не дойдем, // Присядем, — делать нечего. // До солнца отдохнем!..»
Влас отвечал задумчиво: // — Бахвалься! А давно ли мы, //
Не мы одни — вся вотчина… // (Да… все крестьянство русское!) //
Не в
шутку,
не за денежки, //
Не три-четыре месяца, // А целый век… да что уж тут! // Куда уж нам бахвалиться, // Недаром Вахлаки!
И гнется, да
не ломится, //
Не ломится,
не валится… // Ужли
не богатырь? // «Ты шутишь
шутки, дедушка! — // Сказала я. — Такого-то // Богатыря могучего, // Чай, мыши заедят!»
К дьячку с семинаристами // Пристали: «Пой „Веселую“!» // Запели молодцы. // (Ту песню —
не народную — // Впервые спел сын Трифона, // Григорий, вахлакам, // И с «Положенья» царского, // С народа крепи снявшего, // Она по пьяным праздникам // Как плясовая пелася // Попами и дворовыми, — // Вахлак ее
не пел, // А, слушая, притопывал, // Присвистывал; «Веселою» //
Не в
шутку называл.)
— Коли всем миром велено: // «Бей!» — стало, есть за что! — // Прикрикнул Влас на странников. — //
Не ветрогоны тисковцы, // Давно ли там десятого // Пороли?..
Не до
шуток им. // Гнусь-человек! —
Не бить его, // Так уж кого и бить? //
Не нам одним наказано: // От Тискова по Волге-то // Тут деревень четырнадцать, — // Чай, через все четырнадцать // Прогнали, как сквозь строй! —