Неточные совпадения
Все породы уток стаями, одна за
другою, летят беспрестанно: в день особенно ясный высоко, но во дни ненастные и туманные, предпочтительно по зарям, летят низко, так что ночью, не
видя их, по свисту крыльев различить многие из пород утиных.
Есть
другой род песочников, вдвое крупнее и с черными большими глазами, без желтых около них ободочков; но я так мало их
видел, что ничего более сообщить не могу.
Если случится застать болотную курицу на месте проходимом, то она сейчас уйдет в непроходимое; застрелить ее, как дупеля или коростеля из-под собаки, — величайшая редкость; скорее убить,
увидев случайно, когда она выплывет из камыша или осоки, чтоб перебраться на
другую сторону болотного озерка, прудового материка или залива, к чему иногда ее принудить посредством собаки, а самому с ружьем подстеречь на переправе.
Укрывательство же утки от селезня, его преследованье, отыскиванье, гнев, наказанье за побег и за то, если утка не хочет лететь с ним в
другие места или отказывает ему в совокуплении, — разоренные и растасканные гнезда, разбитые яйца, мертвых утят около них, — все это я
видел собственными моими глазами не один раз.
Есть точно такие же маленькие нырки, не более чирка, и есть еще нырки большие, с красными головами, широким носом пепельного цвета и широкими лапами абрикосового цвета. И тех и
других мне
видеть близко не удалось.
Но застреленных дроф
другими охотниками, молодых и старых, худых и жирных, я
видел не один раз и мог рассмотреть внимательно их наружность и внутренность.
Я
видел печальные следствия такой храброй обороны: одного кривого охотника и одну кривую собаку: и тот и
другая потеряли по глазу, неосторожно бросившись схватить раненого журавля.
В
другой раз, в необыкновенно теплую осень, именно 24 сентября,
увидел я, разумеется уже пролетную, огромную стаю журавлей, опустившуюся на хлебное сжатое поле.
Убить несколько стрепетов одним зарядом — великая редкость: надобно, чтоб большая стая подпустила в меру и сидела кучно или чтоб вся стая нечаянно налетела на охотника; убивать пару, то есть из обоих стволов по стрепету, мне случалось часто, но один только раз убил я из одного ствола трех стрепетов сидячих, а из
другого двух влет; это случилось нечаянно: я наскакал на порядочную стаю, которая притаилась в густой озими, так что ни одного стрепета не было видно; в нескольких саженях двое из них подняли свои черные головки, кучер мой
увидел их и указал мне; из одного ствола выстрелил я по сидячим, а из
другого по взлетевшей стае: трое остались на земле, два упали сверху; стрепетов было штук тридцать.
Должно предположить, что сивки возвращаются на зимнее местопребывание уже
другою дорогою или летят осенью так высоко и тихо, что их никто не
видит и не слышит.
Кто не знает тетерева, простого, обыкновенного, полевого тетерева березовика, которого народ называет тетеря, а чаще тетерька? Глухарь, или глухой тетерев, — это дело
другое. Он не пользуется такою известностью, такою народностью. Вероятно, многим и
видеть его не случалось, разве за обедом, но я уже говорил о глухаре особо. Итак, я не считаю нужным описывать в подробности величину, фигуру и цвет перьев полевого тетерева, тем более что, говоря о его жизни, я буду говорить об изменениях его наружного вида.
Притом, не
видя человека, которого они боятся больше всех зверей, тетерева и после выстрела и падения одного из своих товарищей редко оставляют присады, а перелетают с одной на
другую.
Он напугал меня не на шутку: ходя по лесу в серый туманный день, я убил уже много зайцев и развесил их по сучьям, чтобы собрать после, вместе с
другим охотником; от наступающих сумерек становилось темно; вдруг
вижу я огромное подобие белого зайца, сидящего на корточках, в воздухе, как мне показалось, на аршин от земли.
Я видела только его и то, что семья расстроена; мне его жалко было, но, поговорив с тобой, я, как женщина,
вижу другое; я вижу твои страдания, и мне, не могу тебе сказать, как жаль тебя!
Неточные совпадения
X л е с т а к о в (принимая деньги).Покорнейше благодарю. Я вам тотчас пришлю их из деревни… у меня это вдруг… Я
вижу, вы благородный человек. Теперь
другое дело.
Смотреть никогда не мог на них равнодушно; и если случится
увидеть этак какого-нибудь бубнового короля или что-нибудь
другое, то такое омерзение нападет, что просто плюнешь.
Скотинин. Ну, мой
друг сердечный? Ты
видишь, каков я?
Софья.
Вижу, какая разница казаться счастливым и быть действительно. Да мне это непонятно, дядюшка, как можно человеку все помнить одного себя? Неужели не рассуждают, чем один обязан
другому? Где ж ум, которым так величаются?
Стародум(
видя в тоске г-жу Простакову). Сударыня! Ты сама себя почувствуешь лучше, потеряв силу делать
другим дурно.