Неточные совпадения
Следовательно, приучив сначала молодую собаку к себе, к подаванью поноски, к твердой стойке даже над кормом,
одним словом, к совершенному послушанию и исполнению своих приказаний, отдаваемых на каком угодно языке, для чего в России прежде ломали немецкий, а теперь коверкают французский язык, — охотник может идти с своею ученицей в поле или болото, и она, не дрессированная на парфорсе, будет находить дичь, стоять над ней, не гоняться за живою и бережно подавать убитую или раненую; все это будет делать она сначала неловко, непроворно, неискусно, но в течение
года совершенно привыкнет.
Первое и важнейшее правило, чтоб у собаки был
один хозяин и никто другой не заставлял ее повторять те уроки, которые она учит, а потому весьма недурно, если первый и даже второй
год уже настоящей охоты она будет запираема или привязываема на цепочке или веревочке немедленно по возвращении с поля да и во все свободное время от охоты; впоследствии это сделается ненужным.
Даю только еще
один совет, с большою пользою испытанный мною на себе, даю его тем охотникам, горячность которых не проходит с
годами: как скоро поле началось неудачно, то есть сряду дано пять, шесть и более промахов на близком расстоянии и охотник чувствует, что разгорячился, — отозвать собаку, перестать стрелять и по крайней мере на полчаса присесть, прилечь и отдохнуть.
Лет сорок тому назад я читал в
одной охотничьей книжке, что дупельшнепа по-русски называют лежанка; в другой, позднейшей книге напечатано, что дупельшнепа называют стучиком, а гаршнепа лежанкой; но все это неправда.
Этот
лет по
одним и тем же местам называется охотниками «тяга»] издавая известные звуки, похожие на хрюканье или хрипенье, часто вскакивая с большим шумом из-под ног крестьянина, приезжающего в лес за дровами, также был им замечен по своей величине и отличному от других птиц красноватому цвету и получил верное название.
[
Один охотник, впрочем, сказывал мне, что убил очень молодого, едва летающего гаршнепа около Петербурга, под Стрельною, в самом топком болоте] Это обстоятельство наводит на мысль, что гаршнепы далеко отлетают для вывода детей, в такие непроходимые лесные болота, куда в это время
года не заходит нога человеческая, потому что такие болота, как я слыхал, в буквальном смысле недоступны до тех пор, пока не замерзнут.
[
Один охотник сказывал мне, что стрелял молодых бекасов 4 июня; но это исключительная редкость] Впрочем, это единственный случай; в продолжение двенадцати
лет он не повторился.
Он не так смирен, как другие, или, может быть, так кажется оттого, что не стоит на
одном месте, а все бежит вперед, летает очень быстро, и убить его в
лет, в угон или в долки довольно трудно, а гораздо легче срезать его впоперек, когда он случайно налетит на охотника, ибо, повторяю, полет его быстрее полета всех других куличков, после бекаса.
Когда вся птица садится на гнезда, они не пропадают, а только уменьшаются в числе, так что в продолжение всего
лета их изредка встречаешь, из чего должно заключить что-нибудь
одно: или самцы не сидят на гнездах и не разделяют с самкою попечения о детях, или чернышей всегда много остается холостых.
Появляясь только
один раз в
год и то на короткое время, чернозобики всегда возбуждали во мне горячее преследование.
Мне случалось, однако, убивать их по десятку
одним зарядом, но только в
лет, когда вся стая как-нибудь нечаянно на меня налетала и свертывалась в плотную кучу.
У
одного известного охотника (Н. Т. Аксакова) жила два
года пара болотных кур в нарочно устроенной для того комнате с болотным полом.
Впоследствии времени заключение мое подтвердил мне тот же достоверный охотник: у него в деревне, в Симбирской губернии, болотные куры водили детей несколько
лет сряду около
одних и тех же озерков, обросших вокруг камышом и поросших лопухами и водяными кувшинчиками.
Из числа десятка убитых мною три были застрелены плавающие, две — бегающие по густой шмаре и
одна — стоявшая на деревянной плахе, которая лежала в болотной воде; четыре убиты в
лет из-под собаки, и в том числе две необыкновенным образом.
Один раз, в 1815
году, 29 апреля, я убил погоныша не темно-зеленого, а темно-кофейного цвета: он был очень красив; к сожалению, листок, на котором он был описан подробно в моих записках, вырван и потерян и я не помню его особенностей.
Несмотря на огромное различие в обилии и силе вод, и те и другие реки имеют
один уже характер: русло их всегда песчано, всегда углублено; сбывая
летом, вода обнажает луговую сторону, и река катит свои волны в широко разметанных желтых песках, перебиваемых косами разноцветной гальки: следовательно, настоящие берега их голы, бесплодны и, по-моему, не представляют ничего приятного, отрадного взору человеческому.
Такие пруды бывают иногда очень глубоки; их нельзя назвать совершенно стоячими, глухими: хотя
один раз в
году, а все же вода в них переменяется, но относительно к птице о них не стоит говорит.
История высиживания яиц у диких гусей, как и у всякой птицы, выводящей детей
один раз в
год, оканчивается в исходе мая или в начале июня: все исключения бывают следствием какого-нибудь несчастного случая, погубившего первые яйца.
В местах привольных, то есть по хорошим рекам с большими камышистыми озерами, и в это время
года найти порядочные станицы гусей холостых: они обыкновенно на
одном озере днюют, а на другом ночуют. Опытный охотник все это знает, или должен знать, и всегда может подкрасться к ним, плавающим на воде, щиплющим зеленую травку на лугу, усевшимся на ночлег вдоль берега, или подстеречь их на перелете с
одного озера на другое в известные часы дня.
Я расскажу только об
одной замечательной утке, которую я убил, еще будучи очень молодым охотником, а
лет через десять потом убил точно такую же мой товарищ охотник, и я рассмотрел ее подробно и внимательно.
Селезень, напротив, разорив гнездо своей утки, получает ее опять в полное владение, и она не расстается с ним ни на
одну минуту до тех пор, покуда вновь не затеет гнезда, вновь не скроется от селезня и не сядет на яйца. даже предположить, что иной утке совсем не удастся вывесть детей в продолжение целого
лета, потому-то каждому охотнику и случается встречать в июне, даже в начале июля, до самой линевки, уток парами.
Скорее убьешь крякву как-нибудь в
лет, особенно поздно вечером, когда стаи летят гораздо ниже или перелетают с
одной лужи на другую.
Чирки с весны парами, а потом и в одиночку попадаются охотникам везде, где только есть вода, в продолжение всего
лета, но они особенно любят маленькие речки, озерки и лужи, часто в самом селении находящиеся; прилетают даже к русским уткам. В осеннее время иногда сделать очень удачный выстрел в навернувшуюся нечаянно стаю чирят, и мне случилось
один раз убить из
одного ствола моего ружья, заряженного рябчиковою дробью, девять чирков.
Для отвращения подобных бедствий
лет сорок или пятьдесят тому назад в общем употреблении было
одно средство: предварительно опалить кругом стога, лес, гумна и деревню.
Впрочем, мне случалось несколько раз находить дроф по
одной и по две и даже по нескольку штук, но не только не удалось убить, даже выстрелить в дрофу привелось
один раз во всю мою жизнь, и то в
лет утиною дробью и не в меру.
Они кричат и день и ночь, преимущественно по зарям, которые, именно в это время
года,
одна с другою сходятся: вероятно, они дремлют около полдён.
Гнездо перепелки свивается на голой земле из сухой травы, предпочтительно в густом ковыле. Гнездо, всегда устланное собственными перышками матки, слишком широко и глубоко для такой небольшой птички; но это необходимо потому, что она кладет до шестнадцати яиц, а многие говорят, что и до двадцати; по моему мнению, количество яиц доказывает, что перепелки выводят детей
один раз в
год. Перепелиные яички очень похожи светло-коричневыми крапинками на воробьиные, только с лишком вдвое их больше и зеленоватее.
Все породы дерев смолистых, как-то: сосна, ель, пихта и проч., называются красным лесом, или краснолесьем. Отличительное их качество состоит в том, что вместо листьев они имеют иглы, которых зимою не теряют, а переменяют их исподволь, постепенно, весною и в начале
лета; осенью же они становятся полнее, свежее и зеленее, следовательно встречают зиму во всей красе и силе. Лес, состоящий исключительно из
одних сосен, называется бором.
Хотя эта съемка сначала кажется не так губительною, потому что береза гибнет не вдруг, а снятая осторожно,
лет через десять наращает новую кожу, которую снимают вторично; но станут ли наемные работники осторожно бить бересту, то есть снимать с березы кожу? и притом ни
одна, с величайшею осторожностью снятая береза не достигает уже полного развития: она хилеет постепенно и умирает, не дожив своего века.
Подъехать в меру на санях или дрожках редко удавалось по неудобству местности, и я подкрадывался к глухарям из-за деревьев; если тетерева совершенно не видно и стрелять нельзя, то я подбегал под самое дерево и спугивал глухаря, для чего иногда жертвовал
одним выстрелом своего двуствольного ружья, а другим убивал дорогую добычу в
лет, целя по крыльям; но для этого нужно, чтоб дерево было не слишком высоко.
Даже сряду несколько
лет токи бывают на
одних и тех же местах.
Известно всем, что молодые тетеревята считаются
одним из лакомых блюд, но и достигшие полного возраста тетерева, особенно в первый и второй
год своей жизни, очень вкусны, питательны и здоровы.
Очевидно, что в одиночку такая охота не заманчива, хотя очень спокойна: курить, сидеть, прохаживаться, даже лежать, если угодно, но она уже слишком недобычлива и даже может быть скучновата, потому что иногда
лет вальдшнепов располагается весьма неудачно: во всех направлениях слышны их голоса, а именно на то место, где стоит охотник, не налетит в меру ни
один, и, простояв часа три, охотник принужден будет воротиться домой, не разрядив даже ружья.
К тому же пролетные вальдшнепы выбирают каждый
год разные места для высыпок, а не
одни и те же: вероятно, это делается случайно.
Могу только с достоверностью подтвердить, что крошечные зайчата попадались мне во все три вышесказанные срока, но мечет ли
одна и та же зайчиха три раза в
год — не знаю.
В долгую, мокрую, безморозную осень, в плодородный на зайцев
год, стрельба в узерк бывает очень добычлива: мне самому случалось убивать в
одно поле до двадцати четырех зайцев… это целый воз.
В
одну такую осень, именно в 1816
году, октября 28-го, мне случилось убить диковинной величины беляка.
Один крестьянин, стрелок, объяснял мне, что это заячий князек и что он появляется
лет через сто.
Неточные совпадения
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать
лет живу на службе; ни
один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Хлестаков, молодой человек
лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, —
один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде.
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три
года, так считаю я, // Неделя за неделею, //
Одним порядком шли, // Что
год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Стародум(к Правдину). Чтоб оградить ее жизнь от недостатку в нужном, решился я удалиться на несколько
лет в ту землю, где достают деньги, не променивая их на совесть, без подлой выслуги, не грабя отечества; где требуют денег от самой земли, которая поправосуднее людей, лицеприятия не знает, а платит
одни труды верно и щедро.
Кутейкин. Так у нас
одна кручина. Четвертый
год мучу свой живот. По сесть час, кроме задов, новой строки не разберет; да и зады мямлит, прости Господи, без складу по складам, без толку по толкам.