Неточные совпадения
Как скоро обогреет хорошенько солнце — снежная кора распустится, раскровеет, как говорит парод, начнет садиться с глухим гулом, похожим
на отдаленный пушечный выстрел, и не поднимет ноги человека; с
каждым шагом будет он вязнуть по пояс в снежную громаду.
В то же время, независимо от сидящих, новые стаи всего разноплеменного птичьего царства летают, кружатся над вашею головою, опускаются, поднимаются, перелетывают с места
на место, сопровождая
каждое свое движение радостным, веселым, особенным криком.
Подбой или изнанка крыльев сероватая или сизовато-пепельная, под плечными суставами — очень красивые серые пятнышки;
на спине у бекаса перья коричневее и длиннее;
каждое перо с одного бока имеет светло-желтую оторочку; конец носа как будто немного расплюснут, и обе носовые половинки покрыты мелкими поперечными рубчиками, похожими
на терпужок.
На обширных болотах, не слишком топких или по крайней мере не везде топких, не зыблющихся под ногами, но довольно твердых и способных для ходьбы, покрытых небольшими и частыми кочками, поросших маленькими кустиками, не мешающими стрельбе, производить охоту целым обществом; охотники идут
каждый с своею собакой, непременно хорошо дрессированною, в известном друг от друга расстоянии, ровняясь в одну линию.
В одно поле,
на двуствольное ружье, лучшие охотники убивали
каждый до шестидесяти штук бекасов, дупелей и вальдшнепов: ибо осенью и последние сваливаются из лесов в болота и держатся в больших кустах с мочажиной около реки Инзы.
[Я слышал от охотников Пензенской и Симбирской губерний, что там гаршнепов бывает чрезвычайно много и что случается одному охотнику убивать в одно поле до сорока штук и более] Я убил бы их гораздо более, потому что они не убывали, а прибывали с
каждым днем, но воду запрудили, пруд стал наливаться и подтопил гаршнепов, которые слетели и вновь показались
на прежних своих местах уже гораздо в меньшем количестве.
Преломление света в водах этих озер до того обманчиво, что во время купанья, идя от берега и постепенно погружаясь в глубину, кажется идешь
на гору, и при
каждом шаге поднимаешь ногу выше.
Но и все его движения исполнены прелести: начнет ли он пить и, зачерпнув носом воды, поднимет голову вверх и вытянет шею; начнет ли купаться, нырять и плескаться своими могучими крыльями, далеко разбрасывая брызги воды, скатывающейся с его пушистого тела; начнет ли потом охорашиваться, легко и свободно закинув дугою назад свою белоснежную шею, поправляя и чистя носом
на спине, боках и в хвосте смятые или замаранные перья; распустит ли крыло по воздуху, как будто длинный косой парус, и начнет также носом перебирать в нем
каждое перо, проветривая и суша его
на солнце, — все живописно и великолепно в нем.
Мне рассказывали многие, что гусыня перетаскивает
на воду поочередно за шею
каждого гусенка, если вода далеко or гнезда или местность так неудобопроходима, что гусенку и пролезть трудно.
Селезень, напротив, разорив гнездо своей утки, получает ее опять в полное владение, и она не расстается с ним ни
на одну минуту до тех пор, покуда вновь не затеет гнезда, вновь не скроется от селезня и не сядет
на яйца. даже предположить, что иной утке совсем не удастся вывесть детей в продолжение целого лета, потому-то
каждому охотнику и случается встречать в июне, даже в начале июля, до самой линевки, уток парами.
Но иногда упорство преодолевало, и то единственно в таком случае, если
на воде был захвачен один, много два гоголя, ибо тут надобно было
каждому из них беспрестанно нырять.
Дрофу в одиночку и даже в паре заездить, как говорят охотники, то есть, увидав их издали, начать ездить кругом; сначала круги давать большие, а потом с
каждым разом их уменьшать; дрофа не станет нажидать
на себя человека и сейчас пойдет прочь, но как везде будет встречать того же, все ближе подъезжающего охотника, то, походя взад и вперед, ляжет в какую-нибудь ямку, хотя бы в ней негде было спрятать одной ее головы: в этом глупом положении, вытянув шею и выставив напоказ все свое объемистое тело, подпускает она охотника довольно близко.
Иногда станица их очень долго кружится
на одном месте, с
каждым кругом забираясь выше и выше, так что, наконец, не увидит их глаз и только крик, сначала густой, резкий, зычный, потеряв свою определенность, доходит до нас в неясных, мягких, глухих и вместе приятных звуках.
Каждое перо, по бланжевому полю, испещрено в разные стороны идущими прямыми и извилистыми полосками, но правильно и однообразно расположенными; все же перья вместе
на спине представляют общую пестроту того же цвета с черноватыми пятнами, которая происходит от того, что одно перо складывается с другим своими темными полосками или извилинками: из этого составляются как будто пятна.
Хвостовые перья сверху пестрые, а снизу почти белые; над хвостом, под коричневыми длинными перьями, уже с половины спины лежат ярко-белые перья с небольшими копьеобразными крапинками;
на шее, под горлышком, перышки светлы, даже белесоваты; глаза небольшие, темные, шея длиною в три вершка; нос темно-рогового цвета, довольно толстый, загнутый книзу, в два вершка с половиною; крылья очень большие,
каждое длиною в две четверти с вершком, если мерить от плечевого сустава до конца последнего пера; хвост коротенький; ноги в четверть длиною, пальцы соразмерные; цвет кожи
на ногах темный, пальцы еще темнее, ногти совсем черные, небольшие и крепкие.
У меня был в соседстве, верстах в двадцати, такой пруд, [Принадлежавший А. М. Карамзину и называвшийся Карамзинским]
на который кроншнепы прилетали перед своим отлетом осенью ежедневно в полдень; этот прилет повторялся постоянно
каждый год в исходе июля или в начале августа и продолжался недели две.
Мне случилось однажды целый месяц
каждый день стрелять их
на одном и том же току; кроме убиваемых
на месте, некоторые пропадали оттого, что были поранены; стая убавлялась с
каждым днем, и, наконец, остались две куропатки и продолжали прилетать
на тот же ток в урочное время…
Я увидел своими глазами причину, от которой происходит этот обман: коростель кричит, как бешеный, с неистовством, с надсадой, вытягивая шею, подаваясь вперед всем телом при
каждом вскрикиванье, как будто наскакивая
на что-то, и беспрестанно повертываясь
на одном месте в разные стороны, отчего и происходит разность в стиле и близости крика.
Нельзя предположить, чтобы
каждая перепелка отдельно летела прямо
на берег моря за многие тысячи верст, и потому некоторые охотники думают, что они собираются в станицы и совершают свое воздушное путешествие по ночам, а день проводят где случится, рассыпавшись врознь, для приисканья корма, по той местности,
на какую попадут.
На ветвях дерев, в чаще зеленых листьев и вообще в лесу живут пестрые, красивые, разноголосые, бесконечно разнообразные породы птиц: токуют глухие и простые тетерева, пищат рябчики, хрипят
на тягах вальдшнепы, воркуют,
каждая по-своему, все породы диких голубей, взвизгивают и чокают дрозды, заунывно, мелодически перекликаются иволги, [Иволги имеют еще другой, противоположный крик или визг, пронзительный и неприятный для уха.
Я никогда не мог равнодушно видеть не только вырубленной рощи, но даже падения одного большого подрубленного дерева; в этом падении есть что-то невыразимо грустное: сначала звонкие удары топора производят только легкое сотрясение в древесном стволе; оно становится сильнее с
каждым ударом и переходит в общее содрогание
каждой ветки и
каждого листа; по мере того как топор прохватывает до сердцевины, звуки становятся глуше, больнее… еще удар, последний: дерево осядет, надломится, затрещит, зашумит вершиною,
на несколько мгновений как будто задумается, куда упасть, и, наконец, начнет склоняться
на одну сторону, сначала медленно, тихо, и потом, с возрастающей быстротою и шумом, подобным шуму сильного ветра, рухнет
на землю!..
Очевидно, как внимательно надобно смотреть — не подбит ли глухарь, не отстал ли от других? нет ли крови
на снегу по направлению его полета? не сел ли он в полдерева? не пошел ли книзу? При
каждом из сказанных мною признаков подбоя сейчас должно преследовать раненого и добить его: подстреленный будет смирнее и подпустит ближе.
Потом, с прибавлением теплоты в воздухе, с
каждым днем токует громче, дольше, горячее и, наконец, доходит до исступления: шея его распухает, перья
на ней поднимаются, как грива, брови, спрятанные во впадинках, прикрытые в обыкновенное время тонкою, сморщенною кожицею, надуваются, выступают наружу, изумительно расширяются, и красный цвет их получает блестящую яркость.
Я никогда не замечал в Оренбургской губернии осеннего тетеревиного токованья, но около Москвы
каждую осень токуют косачи, то есть бормочут, сидя
на деревьях в одиночку, и брови их выступают и краснеют, как весной.
Каждому охотнику известны звуки, всего чаще издаваемые дроздами, [Так кричат дрозды серые, большие рябинники и обе породы черных] которые я всегда слушал с особенным удовольствием, похожие
на слоги чок, чок, чок.
На голове у вальдшнепа сверху лежат четыре поперечные полоски, или растянутые пятна темного цвета; красноты больше
на спине и верхней стороне крыльев, а нижняя, зоб и брюхо — светлее и покрыты правильными поперечными серо-пепельными полосками; хвост коротенький, исподние его перья подлиннее верхних, очень темны, даже черны, и
каждое оканчивается с изнанки белым пятнышком, а сверху красно-серым; верхние же хвостовые перышки помельче, покороче и светло-коричневые; нос в длину вершок с четвертью; ноги для кулика такой величины коротки; цвет носа и ног светло-роговой.
Сходятся охотники; с напряженным вниманием устремляются глаза
каждого на ягдташи своих товарищей, стараясь разглядеть в темноте: много ли добычи у других?
В долгие осенние и зимние ночи заяц исходит, особенно по открытым полям и горам, несколько верст, что
каждый охотник, сходивший русаков по маликам, изведал
на опыте.
[Порошею называется
каждый новый снег, выпавший с вечера или даже в ночь, но переставший к утру: он точно запорошит все старые следы, а новые, если погода тепла, отпечатаются
на свежем снегу так отчетисто, что даже видны ноготки ходившего зверя.