Неточные совпадения
Какой-нибудь дикарь, бродя по
берегам реки или моря для добывания себе скудной пищи или беспечно отдыхая под тенью крутого
берега и растущих
на нем деревьев, приметил стаи
рыб, плавающих около
берегов; видел, как голодные
рыбы жадно хватают падающих
на поверхность вод разных насекомых и древесные листья, и, может быть, сам бросал их в воду, сначала забавляясь только быстрыми движениями
рыб.
Весьма естественно должна была родиться у него мысль, что если бы в насекомые спрятать что-нибудь, похожее
на крючок (из кости или крепкого дерева) и привязать его
на нитку, выделанную из звериных жил или волокон растений, и что если
рыба схватит и проглотит такую насадку, то крючок зацепит, и
рыбу можно будет вытащить
на берег.
Тут-то можно полюбоваться, как
на хорошем удилище, согнувшемся до половины в дугу, будет ходить
на кругах огромная
рыба до тех пор, пока искусная рука рыбака утомит ее и подведет к
берегу, где можно взять добычу другою, свободною рукой или, что всего благонадежнее, подхватить сачком.
Наплавок имеет два назначения: первое, чтобы крючок с насадкой плавал в таком расстоянии от дна, какое нужно рыбаку, или лежал
на дне, смотря по надобности, и второе, еще важнейшее, чтобы он показывал своим движением всякое прикосновение
рыбы к насаженному крючку и, наконец, время, когда надобно подсечь (то есть дернуть удилищем лесу) и вытащить
на берег свою добычу.
Выбор мест бывает различен не только по времени года, но и по времени дня. Весною, пока вода еще несколько мутна,
рыба бродит зря, как говорят охотники, и клюет везде
на всех глубинах, ибо
берега рек еще не определились, не заросли по местам густою осокой, аиром или камышом; еще не поднялись со дна водяные травы, не всплыли лопухи; береговые деревья и кусты не оделись листьями, не покрыли прозрачные воды тенью зеленого навеса, маня
рыбу пищею во всякое время и прохладою в полдень.
Места надобно выбирать не мелкие и не слишком глубокие; крючок с насадкой червя навозного или земляного (
на хлеб удить
на быстряках неудобно) от сильного течения будет прибивать к
берегу, и потому должно так класть или втыкать удилище, чтобы насадка только касалась
берега и чтоб леса и наплавок не ложились
на него; в противном случае они станут при подсечке задевать за
берег, а это никуда не годится:
рыба, хватая играющую насадку с набега, сейчас встретит упор от задевшей лесы или наплавка и сейчас бросит крючок, да и подсечка никогда не может быть верна, ибо рука охотника встретит такое же препятствие, и подсечка не может сообщиться мгновенно крючку.
Тут есть для
рыбы и пища и защита от яркого солнца, а главное, тут не видно рыбака, сидящего
на берегу, и ловко ему положить свои длинные удилища
на травянистую ткань.
Осенью для уженья крупной
рыбы по утрам и вечерам надобно выбирать самые глубокие места; но около полудня
рыба уже не прячется от солнечного зноя, как летом, под траву, кусты, тень нависших
берегов и даже тень мостов; напротив, обрадовавшись теплоте солнечных лучей, она стаями выплывает
на поверхность воды, хватает падающие
на нее увядающие листья и всяких насекомых. Тут надобно удить как можно мельче и предпочтительно
на всяких насекомых.
Оно особенно выгодно и приятно потому, что в это время другими способами уженья трудно добывать хорошую
рыбу; оно производится следующим образом: в маленькую рыбачью лодку садятся двое; плывя по течению реки, один тихо правит веслом, держа лодку в расстоянии двух-трех сажен от
берега, другой беспрестанно закидывает и вынимает наплавную удочку с длинной лесой, насаженную червяком, кобылкой (если они еще не пропали) или мелкой рыбкой; крючок бросается к
берегу, к траве, под кусты и наклонившиеся деревья, где вода тиха и засорена падающими сухими листьями: к ним обыкновенно поднимается всякая
рыба, иногда довольно крупная, и хватает насадку
на ходу.
В тихое время и
на тихой воде, в верховьях прудов, где материк стоит наравне с
берегами, обросшими лесом, листья застилают воду иногда так густо, что трудно закинуть удочку, и если грузило легко, то крючок с насадкой будет лежать
на листьях; разумеется, надобно добиться, чтобы крючок опустился и наплавок встал; удить надобно всячески, то есть и очень мелко и глубоко, потому что
рыба иногда берет очень высоко, под самыми листьями, а иногда со дна.
Если сделать такую прикормку с весны, сейчас как сольет вода, покуда не выросла трава около
берегов и
на дне реки, пруда или озера и не развелись водяные насекомые, следственно в самое голодное для
рыбы время, то можно так привадить
рыбу, что хотя она и высосет прикормку из мешка, но все станет приходить к нему, особенно если поддерживать эту привычку ежедневным бросаньем прикормки в одно и то же время; разумеется, уже в это время предпочтительно надобно и удить.
Нет, кажется, ничего проще, как взять удочку, насадить червячка или кусок хлеба, закинуть в воду и, когда погрузится наплавок, вытащить
рыбу на берег.
Вечером также
рыба берет охотнее, чем в продолжение дня, особенно поздно вечером: тогда и крупная
рыба начнет смело ходить около
берегов даже
на местах очень чистых и мелких, и хотя
рыба ест во всякое время дня, но вечером она жаднее ищет корма.
Четвертое. Охотник должен наблюдать возможную тишину и стараться, чтобы
рыба его не видала, особенно, если вода светла, место неглубоко и удочки закидываются недалеко от
берега.
На воде мутной,
на значительной глубине, также под шумом мельничных колес или падающей воды и при далеком закидывании удочек можно наблюдать менее осторожности.
При таком неудобном уженье надобно тащить заклевавшую
рыбу, если можно, прочь от себя или прямо до самой поверхности воды и потом выкинуть
на берег.
Не должно вытаскивать
рыбу с одного приема, из всей силы: у мелкой
рыбы вы станете рвать губы и забрасывать так далеко
на берег, что иногда не скоро в траве и найдете, даже потеряете; а с крупной
рыбой можете порвать лесу или сломать удилище.
Надобно быстро подсечь, и если
рыба невелика, то легонько ее вытащить; если же вы послышите большую
рыбу, то после подсечки, которая должна быть довольно сильна, чтобы жало крючка могло вонзиться глубже, надобно дать ей свободу ходить
на кругах, не ослабляя лесы, и не вдруг выводить
на поверхность воды, а терпеливо дожидаться, когда
рыба утомится и сделается смирна; тогда, смотря по удобству
берега или подведя поближе, взять ее рукою под жабры, если
берег крут — или вытащить ее таском, если
берег полог, для чего надобно отбежать назад или в сторону.
При вытаскивании крупной
рыбы без сачка, увидев и услышав ее, надобно подводить к
берегу, особенно крутому, в таком положении, чтобы голова
рыбы и верхняя часть туловища были наружи и приподняты кверху: само собою разумеется, что это можно сделать с толстой крепкой лесою, в противном случае надобно долго водить
рыбу сначала в воде, потом
на поверхности и подтаскивать ее к
берегу очень бережно, не приподымая уже головы рыбьей кверху, и потом взять ее рукою, но непременно в воде.
Рыба утомится, плавая
на брошенном вами удилище, и прибьется или к
берегу, или запутается в траву
на мелком месте: там можете вы удобнее взять ее руками.
В одном только случае надобно прибегнуть к этому средству: если у вас переломится удилище очень высоко тогда, нечего делать, надобно поймать обломанный конец удилища и полегоньку подвесть
рыбу к мелкому месту или пологому
берегу и, взяв рукой за лесу
на аршин или менее от
рыбы, выволочь ее таском
на берег.
Если же место глубоко и
берег крут, то, подведя к нему
рыбу и придерживая наслаби левою рукою за лесу — правою взять
рыбу под жабры и выкинуть
на берег, как уже и было мною сказано.
Итак, главнейшее правило состоит в том, чтобы соображаться с временами года и состоянием погоды:
на дворе тепло, ясно и тихо —
рыба гуляет везде, даже по самым мелким местам (особенно вечером), следовательно там и надобно ее удить; наступает ненастье, особенно ветер —
рыба бросается в траву, прячется под
берегами и кустами: должно искать ее там; наступает сильный холод —
рыба становится
на станы, то есть разделяется по породам, собирается стаями и ложится
на дно в местах глубоких: надобно преследовать ее и там и удить очень глубоко.
Удить форель в речках незапруженных и мелких, следовательно совершенно прозрачных, надобно с величайшею осторожностью: малейший шум, человеческая тень, мелькнувшая
на поверхности воды, мгновенно заставят спрятаться под
берег или корни дерев пугливую
рыбу, из-под которых она не выходит иногда по нескольку часов.
Водить неловко, из
берегов торчат корни,
на берегах кусты и деревья, а лесы по большей части бывают нетолстые, крючок небольшой, удилище негнуткое, а
рыба самая бойкая…
Сидя тихо и смирно с удочкой
на берегу озера или речного залива, проросшего травами, а иногда притаясь в лодке в густых камышах пруда, я имел случай нередко, хотя поверхностно, наблюдать любопытную картину рыбьего боя: [Процесс метанья, или боя, икры даже этих трех пород, сейчас мною названных, наблюдать очень трудно, потому что он происходит по большей части в травах или камышах, а главное потому, что
рыба боится приближения человека.
Другие породы
рыб, особенно донные, то есть ходящие или плавающие обыкновенно по дну, как-то: ерши, пескари, гольцы, лини, а всего более налимы, которые мечут икру около святок, — при совершении этой операции, вероятно, трутся около
берегов и подводных коряг или о хрящеватое, каменистое дно: последнее предположение доказывается тем, что именно
на таких местах, именно в это время года, попадают налимы в морды или нероты.
Кроме хищных и нехищных
рыб, немало также поедает икру птица; самые главные истребительницы — утки, чайки и вороны: утки и чайки хватают ее, плавающую в воде, даже ныряют за ней, а вороны достают ее сухопутно, ходя по
берегам и по мелкой воде, преимущественно около трав, куда икру прибивает ветром и где она, прилипнув к осоке или камышу,
на которые всплескивается волнами, часто обсыхает и пропадает даром.
Через час или менее, смотря по качеству и количеству отравы,
рыба делается пьяною, одурелою: выходит
на мель, всплывает
на поверхность воды, кружится, мечется, тычется в
берега, даже иногда выскакивает
на них и особенно забивается в камыши и травы, где они есть.
Хотя трудно с этим согласиться, но положим, что такая уверенность справедлива, да для
рыбы эта отрава очень вредна: та, которая наглоталась кукольванца много, умирает скоро, всплывает наверх, бывает собрана и съедена; но несравненно большая часть окормленной
рыбы в беспамятстве забивается под
берега, под коряги и камни, под кусты и корни дерев, в густые камыши и травы, растущие иногда
на глубоких местах — и умирает там, непримеченная самими отравителями, следовательно пропадает совершенно даром и гниением портит воду и воздух.
Но чем питается нехищная
рыба в больших реках, текущих всегда в
берегах песчаных,
на которых не растет ни одной былинки, дно которых также песчано и чисто и где очень мало водится водяных насекомых?
Если вы удите без прикормки,
на ходу
рыбы, то надобно, выбрав узкое место реки, одну удочку закинуть
на середину, другую поближе, а третью у
берега; если же удите
на прикормленном и отлогом месте, то выгоднее класть все наплавки около травы, поближе к
берегу, а удилища —
на траву.
Между тем вдруг головль сделал отчаянный прыжок и выскочил
на густую осоку, которая свесилась с
берега и была поднята подтопившею его водою: стоило только осторожно взять головля рукой или накрыть его сачком и вытащить
на берег таском; но я, столь благоразумный, терпеливый, можно сказать искусный рыбак, соблазнился тем, что
рыба лежит почти
на берегу, что надобно протащить ее всего какую-нибудь четверть аршина до безопасного места, схватил за лесу рукою и только натянул ее — головль взметнулся, как бешеный, леса порвалась, и он перевалился в воду…
Без всякого сомнения, чем
рыба больше, тем лестнее ее выудить, а потому и огромные лещи, которые берут не часто, представляют для охотника заманчивое уженье; но тасканье лещей мелких, то есть подлещиков, весом фунтов до двух, которые берут беспрестанно, до чрезвычайности верно и однообразно, сейчас всплывают наверх, и неподвижные вытаскиваются
на берег, как деревянные щепки, — по-моему, совсем невесело: я пробовал такое уженье, и оно мне не понравилось.
Помню я в детстве моем, как тянули неводами заливные озера по реке Белой (это было тогда, когда Оренбургская губерния называлась еще Уфимскою), как с трудом вытаскивали
на зеленый
берег туго набитую
рыбой мотню, [Мотнею называют остроконечный длинный мешок, находящийся в середине невода.] как вытряхивали из нее целый воз больших щук, окуней, карасей и плотвы, которые распрыгивались во все стороны; помню, что иногда удивлялись величине карасей, взвешивали их потом, и ни один не весил более пяти фунтов.
Это озеро находится в тридцати верстах от губернского города Уфы и в полуверсте от реки Белой, с которой сливается весною; разумеется, русские называют его и сидящую
на нем деревню Кишки.] таскал я плотву и подлещиков; вдруг вижу, что
на отмели, у самого
берега, выпрыгивает из воды много мелкой рыбешки; я знал, что это происходит от преследования хищной
рыбы, но, видя, что возня не прекращается, пошел посмотреть
на нее поближе.
Что же я увидел?
на отмели, острым углом вдавшейся в
берег, не глубже двух вершков, большая стая порядочных окуней ловила мелкую
рыбу, которая от неизбежной погибели выскакивала даже
на сухой
берег; окуни так жадно преследовали свою добычу, что сами попадались
на такую мель, с которой уже прыжками добирались до воды поглубже: я даже поймал трех из них руками.
Несмотря
на мое присутствие, окуни не переставали гонять и ловить
рыбу; я сбегал за своей удочкой и, насаживая мелкую рыбешку, лежавшую
на берегу, и закидывая в самую середину стаи, выудил тридцать хороших окуней.
Угол отражения дроби (всегда равный углу падения) будет зависеть от того, как высок
берег,
на котором стоит охотник.] но даже бьют, или, правильнее сказать, глушат, дубинами, как глушат всякую
рыбу по тонкому льду; [Как только вода в пруде или озере покроется первым тонким и прозрачным льдом, способным поднять человека, ходят с дубинками по местам не очень глубоким.
Заметя близко ко льду высоко стоящую
рыбу, сильно ударяют дубинкою над ее головою —
рыба оглушится (впадет в обморок) и взвернется вверх брюхом: проворно разбивают тонкий лед и берут
рыбу руками, покуда она не очнулась.] даже наводят
на них волосяной силок, навязанный
на длинной лутошке, и выкидывают
на берег.
Это избиение всех родов форели, противное истинному охотнику до уженья, как и всякая ловля
рыбы разными снастями, производится следующим образом: в темную осеннюю ночь отправляются двое охотников, один с пуком зажженной лучины, таща запас ее за плечами, а другой с острогою; они идут вдоль по речке и тщательно осматривают каждый омуток или глубокое место, освещая его пылающей лучиной;
рыба обыкновенно стоит плотно у
берега, прислонясь к нему или к древесным корням; приметив красулю, пестряка, кутему или налима, охотник с острогой заходит с противоположной стороны, а товарищ ему светит, ибо стоя
на берегу, под которым притаилась спящая
рыба, ударить ее неловко, да и не видно.
Хотя я только от одного рыбака слышал, что он выудил налима, но, судя по тому, что позднею осенью и в начале зимы налим берет со дна
на обыкновенные удочки, насаженные рыбкою или куском
рыбы и поставленные около
берегов на ночь, — его очень можно выудить, если удить ночью; но в это время года никто не станет удить по ночам.