Неточные совпадения
Такие складные удилища, хорошо отделанные, с набалдашником и наконечником, имеют наружность толстой красивой палки; кто увидит их в первый раз, тот и не узнает, что это целая удочка; но, во-первых, оно стоит очень недешево; во-вторых, для большой
рыбы оно не удобно и не благонадежно: ибо у него гнется только верхушка, то есть первое коленце, состоящее из китового уса или камышинки, а для вытаскивания крупной
рыбы необходимо, чтобы гибь постепенно проходила сквозь удилище по крайней мере до половины его; в-третьих, его надобно держать всегда в руках или класть на что-нибудь сухое, а если станешь класть на воду, что иногда неизбежно, то оно намокнет, разбухнет и даже со временем треснет; к тому же размокшие коленца, покуда не высохнут, не будут свободно вкладываться одно в другое; в-четвертых, все это надо делать неторопливо и аккуратно — качества, противоположные натуре русского человека: всякий раз
вынимать, вытирать, вкладывать, свинчивать, развинчивать, привязывать и отвязывать лесу с наплавком, грузилом и крючком, которую опять надобно на что-нибудь намотать, положить в футляр или ящичек и куда-нибудь спрятать…
Все раковые насадки надобно часто
вынимать и осматривать, если наплавок не совершенно спокоен: они легко портятся от прикосновения мелкой
рыбы, то есть жало крючка высовывается наружу.
Оно особенно выгодно и приятно потому, что в это время другими способами уженья трудно добывать хорошую
рыбу; оно производится следующим образом: в маленькую рыбачью лодку садятся двое; плывя по течению реки, один тихо правит веслом, держа лодку в расстоянии двух-трех сажен от берега, другой беспрестанно закидывает и
вынимает наплавную удочку с длинной лесой, насаженную червяком, кобылкой (если они еще не пропали) или мелкой рыбкой; крючок бросается к берегу, к траве, под кусты и наклонившиеся деревья, где вода тиха и засорена падающими сухими листьями: к ним обыкновенно поднимается всякая
рыба, иногда довольно крупная, и хватает насадку на ходу.
Шестое. Без надобности не должно часто
вынимать удочки, особенно при уженье крупной
рыбы: этим можно испугать ее; но если беспрестанно дергает мелкая
рыба, то неминуемо должно часто
вынимать и оправлять или переменять испорченную насадку; но делать это следует осторожно и тихо.
Другой случай был со мной недавно, а именно в половине сентября 1845 года: пришел я удить окуней, часу в восьмом утра, на свою мельницу; около плотины росла длинная трава; я закинул удочку через нее в глубокий материк, насадив на крючок земляного червя; только что я положил удилище на траву и стал развивать другую удочку, как наплавок исчез, и я едва успел схватить удилище;
вынимаю — поводок перегрызен; я знал, что это щука, и сейчас закинул другую удочку; через несколько минут повторилась та же история, но я успел подсечь и начал уже водить какую-то большую
рыбу, как вдруг леса со свистом взвилась кверху: поводок опять оказался перегрызен; явно, что и это была щука и уже большая, ибо я почти ее видел.
Как скоро рак повезет наплавок, то надобно сейчас потихоньку
вынимать удочку: иногда вытащишь и рака; но какое же тут уженье хорошей
рыбы, если надобно
вынимать беспрестанно удочки?
Неточные совпадения
Когда Обломов обедал дома, хозяйка помогала Анисье, то есть указывала, словом или пальцем, пора ли или рано
вынимать жаркое, надо ли к соусу прибавить немного красного вина или сметаны, или что
рыбу надо варить не так, а вот как…
И Анисья, в свою очередь, поглядев однажды только, как Агафья Матвеевна царствует в кухне, как соколиными очами, без бровей, видит каждое неловкое движение неповоротливой Акулины; как гремит приказаниями
вынуть, поставить, подогреть, посолить, как на рынке одним взглядом и много-много прикосновением пальца безошибочно решает, сколько курице месяцев от роду, давно ли уснула
рыба, когда сорвана с гряд петрушка или салат, — она с удивлением и почтительною боязнью возвела на нее глаза и решила, что она, Анисья, миновала свое назначение, что поприще ее — не кухня Обломова, где торопливость ее, вечно бьющаяся, нервическая лихорадочность движений устремлена только на то, чтоб подхватить на лету уроненную Захаром тарелку или стакан, и где опытность ее и тонкость соображений подавляются мрачною завистью и грубым высокомерием мужа.
Сегодня привезли нам десятка два
рыб, четыре бочонка воды, да старик
вынул из-за пазухи сверток бумаги с сушеными трепангами (род морских слизняков с шишками).
Губы его раскрылись; он вдыхал в себя воздух быстрыми глотками, точно
рыба, которую
вынули из воды; выражение болезненного восторга пробивалось по временам на беспомощно-растерянном личике, пробегало по нем какими-то нервными ударами, освещая его на мгновение, и тотчас же сменялось опять выражением удивления, доходящего до испуга и недоумелого вопроса.
В подтверждение наших рассказов мы с Евсеичем
вынимали из ведра то ту, то другую
рыбу, а как это было затруднительно, то наконец вытряхнули всю свою добычу на землю; но, увы, никакого впечатления не произвела наша
рыба на мою мать.