Неточные совпадения
Кажется, господа доктора в самом начале болезни дурно лечили меня и наконец залечили почти до смерти, доведя до совершенного ослабления пищеварительные органы; а может быть, что мнительность, излишние опасения страстной
матери, беспрестанная перемена лекарств были причиною отчаянного
положения, в котором я находился.
Мать опять отпустила меня на короткое время, и, одевшись еще теплее, я вышел и увидел новую, тоже не виданную мною картину: лед трескался, ломался на отдельные глыбы; вода всплескивалась между ними; они набегали одна на другую, большая и крепкая затопляла слабейшую, а если встречала сильный упор, то поднималась одним краем вверх, иногда долго плыла в таком
положении, иногда обе глыбы разрушались на мелкие куски и с треском погружались в воду.
Но все мои вопросы об Александре Ивановне, об ее
положении в доме и об ее отношении к благодетельнице нашей Прасковье Ивановне
мать оставила без ответа, прибегнув к обыкновенной отговорке, что я еще мал и понять этого не могу.
По просухе перебывали у нас в гостях все соседи, большею частью родные нам. Приезжали также и Чичаговы, только без старушки Мертваго; разумеется,
мать была им очень рада и большую часть времени проводила в откровенных, задушевных разговорах наедине с Катериной Борисовной, даже меня высылала. Я мельком вслушался раза два в ее слова и догадался, что она жаловалась на свое
положение, что она была недовольна своей жизнью в Багрове: эта мысль постоянно смущала и огорчала меня.
Между тем
матери в гостиной успели уже сказать о кончине бабушки; она выбежала к нам навстречу и, увидя моего отца в таком
положении, ужасно испугалась и бросилась помогать ему.
Неточные совпадения
Старуха княгиня Марья Борисовна, крестная
мать Кити, всегда очень ее любившая, пожелала непременно видеть ее. Кити, никуда по своему
положению не ездившая, поехала с отцом к почтенной старухе и встретила у ней Вронского.
Разведенная
мать будет иметь свою незаконную семью, в которой
положение пасынка и воспитание его будут, по всей вероятности, дурны.
Сидя на звездообразном диване в ожидании поезда, она, с отвращением глядя на входивших и выходивших (все они были противны ей), думала то о том, как она приедет на станцию, напишет ему записку и что̀ она напишет ему, то о том, как он теперь жалуется
матери (не понимая ее страданий) на свое
положение, и как она войдет в комнату, и что она скажет ему.
— Если было с ее стороны что-нибудь тогда, то это было увлеченье внешностью, — продолжал Облонский. — Этот, знаешь, совершенный аристократизм и будущее
положение в свете подействовали не на нее, а на
мать.
«Да нынче что? Четвертый абонемент… Егор с женою там и
мать, вероятно. Это значит — весь Петербург там. Теперь она вошла, сняла шубку и вышла на свет. Тушкевич, Яшвин, княжна Варвара… — представлял он себе — Что ж я-то? Или я боюсь или передал покровительство над ней Тушкевичу? Как ни смотри — глупо, глупо… И зачем она ставит меня в это
положение?» сказал он, махнув рукой.