Неточные совпадения
Подле меня тревожно
спит, без подушек и нераздетая, моя
мать.
Где-то нашли родниковую воду; я слышал, как толковали об этом; развели огонь, пили чай, а мне дали выпить отвратительной римской ромашки с рейнвейном, приготовили кушанье, обедали, и все отдыхали, даже
мать моя
спала долго.
Ежеминутная опасность потерять страстно любимое дитя и усилия сохранить его напрягали ее нервы и придавали ей неестественные силы и как бы искусственную бодрость; но когда опасность миновалась — общая энергия
упала, и
мать начала чувствовать ослабление: у нее заболела грудь, бок, и, наконец, появилось лихорадочное состояние; те же самые доктора, которые так безуспешно лечили меня и которых она бросила, принялись лечить ее.
Мать скоро легла и положила с собой мою сестрицу, которая давно уже
спала на руках у няньки; но мне не хотелось
спать, и я остался посидеть с отцом и поговорить о завтрашней кормежке, которую я ожидал с радостным нетерпением; но посреди разговоров мы оба как-то задумались и долго просидели, не говоря ни одного слова.
«Не пора ли
спать тебе, Сережа?» — сказал мой отец после долгого молчания; поцеловал меня, перекрестил и бережно, чтоб не разбудить
мать, посадил в карету.
Отец все еще не возвращался, и
мать хотела уже послать за ним, но только что мы улеглись в карете, как подошел отец к окну и тихо сказал: «Вы еще не
спите?»
Мать попеняла ему, что он так долго не возвращался.
Наконец, сон одолел ее, я позвал няню, и она уложила мою сестру
спать на одной кровати с
матерью, где и мне приготовлено было местечко; отцу же постлали на канапе.
Не знаю, сколько времени я
спал, но, проснувшись, увидел при свете лампады, теплившейся перед образом, что отец лежит на своем канапе, а
мать сидит подле него и плачет.
Я сейчас принялся за «Детское чтение», и в самом деле
мать заснула и
спала целый час.
Когда мы вошли в гостиную и я увидел кровать, на которой мы обыкновенно
спали вместе с
матерью, я бросился на постель и снова принялся громко рыдать.
Но воображение мое снова начинало работать, и я представлял себя выгнанным за мое упрямство из дому, бродящим ночью по улицам: никто не пускает меня к себе в дом; на меня
нападают злые, бешеные собаки, которых я очень боялся, и начинают меня кусать; вдруг является Волков, спасает меня от смерти и приводит к отцу и
матери; я прощаю Волкова и чувствую какое-то удовольствие.
Я думал, что мы уж никогда не поедем, как вдруг, о счастливый день!
мать сказала мне, что мы едем завтра. Я чуть не сошел с ума от радости. Милая моя сестрица разделяла ее со мной, радуясь, кажется, более моей радости. Плохо я
спал ночь. Никто еще не вставал, когда я уже был готов совсем. Но вот проснулись в доме, начался шум, беготня, укладыванье, заложили лошадей, подали карету, и, наконец, часов в десять утра мы спустились на перевоз через реку Белую. Вдобавок ко всему Сурка был с нами.
На другой день поутру, хорошенько выспавшись под одним пологом с милой моей сестрицей, мы встали бодры и веселы.
Мать с удовольствием заметила, что следы вчерашних уязвлений, нанесенных мне злыми комарами, почти прошли; с вечера натерли мне лицо, шею и руки каким-то составом; опухоль
опала, краснота и жар уменьшились. Сестрицу же комары мало искусали, потому что она рано улеглась под наш полог.
Мать, удостоверившись, что мои ноги и платье сухи, напоила меня чаем и уложила
спать под один полог с сестрицей, которая давно уже
спала, а сама воротилась к гостям.
Проснувшись на другой день поутру ранее обыкновенного, я увидел, что
мать уже встала, и узнал, что она начала пить свой кумыс и гулять по двору и по дороге, ведущей в Уфу; отец также встал, а гости наши еще
спали: женщины занимали единственную комнату подле нас, отделенную перегородкой, а мужчины
спали на подволоке, на толстом слое сена, покрытом кожами и простынями.
У
матери было совершенно больное и расстроенное лицо; она всю ночь не
спала и чувствовала тошноту и головокруженье: это встревожило и огорчило меня еще больше.
Проснувшись еще до света, я взглянул на
мать: она
спала, и это меня очень обрадовало.
Наконец пришла
мать, сама расстроенная и больная, сказала, что дедушка скончался в шесть часов утра и что сейчас придет отец и ляжет
спать, потому что уже не
спал две ночи.
Они, посидев и поболтав с нами, ушли, и, когда надобно было ложиться
спать, страх опять овладел мною и так выразился на моем лице, что
мать поняла, какую ночь проведу я, если не лягу
спать вместе с нею.
Я вечером опять почувствовал страх, но скрыл его;
мать положила бы меня
спать с собою, а для нее это было беспокойно; к тому же она
спала, когда я ложился.
Я читал
матери вслух разные книги для ее развлеченья, а иногда для ее усыпленья, потому что она как-то мало
спала по ночам.
В тот же день, ложась
спать в нашей отдельной комнате, я пристал к своей
матери со множеством разных вопросов, на которые было очень мудрено отвечать понятным для ребенка образом.
Распорядясь и поручив исполненье Александре Ивановне,
мать принарядилась перед большим, на полу стоящим, зеркалом, какого я сроду еще не видывал, и ушла в гостиную; она воротилась после ужина, когда я уже
спал.
Оставшись на свободе, я увел сестрицу в кабинет, где мы
спали с отцом и
матерью, и, позабыв смутившие меня слова «экой ты дитя», принялся вновь рассказывать и описывать гостиную и диванную, украшая все, по своему обыкновенью.
Я вдруг обратился к
матери с вопросом: «Неужели бабушка Прасковья Ивановна такая недобрая?»
Мать удивилась и сказала: «Если б я знала, что ты не
спишь, то не стала бы всего при тебе говорить, ты тут ничего не понял и подумал, что Александра Ивановна жалуется на тетушку и что тетушка недобрая; а это все пустяки, одни недогадки и кривое толкованье.
Это расстраивало сон моей
матери, которая хорошо
спала только с вечера.
Я проворно вскочил с постели, стал на коленки и начал молиться с неизвестным мне до тех пор особого роду одушевленьем; но
мать уже не становилась на колени и скоро сказала: «Будет, ложись
спать».
На меня
напал безотчетный страх, что каждую минуту может случиться какое-нибудь подобное неожиданное несчастье с отцом, с
матерью и со всеми нами.
Мелькнула было надежда, что нас с сестрицей не возьмут, но
мать сказала, что боится близости глубокой реки, боится, чтоб я не подбежал к берегу и не
упал в воду, а как сестрица моя к реке не подойдет, то приказала ей остаться, а мне переодеться в лучшее платье и отправляться в гости.
Страх давно уже овладевал мною, но я боролся с ним и скрывал, сколько мог; когда же берег стал уходить из глаз моих, когда мы
попали на стрежень реки и страшная громада воды, вертящейся кругами, стремительно текущей с непреодолимою силою, обхватила со всех сторон и понесла вниз, как щепку, нашу косную лодочку, — я не мог долее выдерживать, закричал, заплакал и спрятал свое лицо на груди
матери.
Мать, которая очень их любила, пошла сама покупать, но нашла, что яблоки продавались не совсем спелые, и сказала, что это все
падаль; кое-как, однако, нашла она с десяток спелых и, выбрав одно яблоко, очень сладкое, разрезала его, очистила и дала нам с сестрицей по половинке.
Я спросил его о причине, и он, встав потихоньку, чтоб не разбудить мою
мать, подошел ко мне, сел на диван, на котором я обыкновенно
спал, и сказал вполголоса: «Я уж давно не
сплю.
Проводя почти все свое время неразлучно с
матерью, потому что я и писал и читал в ее отдельной горнице, где обыкновенно и
спал, — там стояла моя кроватка и там был мой дом, — я менее играл с сестрицей, реже виделся с ней.
Неточные совпадения
Упала на колени я: // «Открой мне,
Матерь Божия, // Чем Бога прогневила я?
Как в ноги губернаторше // Я
пала, как заплакала, // Как стала говорить, // Сказалась усталь долгая, // Истома непомерная, // Упередилось времечко — // Пришла моя пора! // Спасибо губернаторше, // Елене Александровне, // Я столько благодарна ей, // Как
матери родной! // Сама крестила мальчика // И имя Лиодорушка — // Младенцу избрала…
На счастье Левина, старая княгиня прекратила его страдания тем, что сама встала и посоветовала Кити итти
спать. Но и тут не обошлось без нового страдания для Левина. Прощаясь с хозяйкой, Васенька опять хотел поцеловать ее руку, но Кити, покраснев, с наивною грубостью, за которую ей потом выговаривала
мать, сказала, отстраняя руку:
Когда няня вошла в детскую, Сережа рассказывал
матери о том, как они
упали вместе с Наденькой, покатившись с горы, и три раза перекувырнулись.
Она тоже не
спала всю ночь и всё утро ждала его.
Мать и отец были бесспорно согласны и счастливы ее счастьем. Она ждала его. Она первая хотела объявить ему свое и его счастье. Она готовилась одна встретить его, и радовалась этой мысли, и робела и стыдилась, и сама не знала, что она сделает. Она слышала его шаги и голос и ждала за дверью, пока уйдет mademoiselle Linon. Mademoiselle Linon ушла. Она, не думая, не спрашивая себя, как и что, подошла к нему и сделала то, что она сделала.