После отъезда Григорья Иваныча класс высшей математики, впредь до поступления
нового профессора, был поручен студенту А. Княжевичу, которого отличные способности обещали славного ученого по этой части.
Неточные совпадения
Вдруг в один вечер собралось к Григорью Иванычу много гостей: двое
новых приезжих
профессоров, правитель канцелярии попечителя Петр Иваныч Соколов и все старшие учителя гимназии, кроме Яковкина; собрались довольно поздно, так что я ложился уже спать; гости были веселы и шумны; я долго не мог заснуть и слышал все их громкие разговоры и взаимные поздравления: дело шло о
новом университете и о назначении в адъюнкты и профессоры гимназических учителей.
Евсеич сам вслушался, да и я рассказал ему, что Григорий Иваныч был назначен адъюнкт-профессором в
новом университете вместе с Иваном Ипатычем, Левицким и Эрихом.
Университетская жизнь текла прежним порядком; прибавилось еще два
профессора немца, один русский адъюнкт по медицинской части, Каменский, с замечательным даром слова, и
новый адъюнкт-профессор российской словесности, Городчанинов, человек бездарный и отсталый, точь-в-точь похожий на известного
профессора Г-го или К-ва, некогда обучавших благородное российское юношество.
Лекции шли правильно. Знакомство с
новыми профессорами, новыми предметами, вообще начало курса имело для меня еще почти школьническую прелесть. Кроме того, в студенчестве начиналось новое движение, и мне казалось, что неопределенные надежды принимали осязательные формы. Несколько арестов в студенческой среде занимали всех и вызывали волнение.
Виктор принялся говорить, глядя в потолок, не спеша и в нос, о театре, о двух ему знакомых актерах, о какой-то Серафиме Серафимовне, которая его «надула», о
новом профессоре Р., которого обозвал скотиной, — потому, представьте, что урод выдумал? Каждую лекцию с переклички начинает, а еще либералом считается! В кутузку я бы всех ваших либералов запрятал! — и, обратившись наконец всем лицом и телом к Фустову, промолвил полужалобным, полунасмешливым голосом:
Неточные совпадения
Порою Самгин чувствовал, что он живет накануне открытия
новой, своей историко-философской истины, которая пересоздаст его, твердо поставит над действительностью и вне всех старых, книжных истин. Ему постоянно мешали домыслить, дочувствовать себя и свое до конца. Всегда тот или другой человек забегал вперед, формулировал настроение Самгина своими словами. Либеральный
профессор писал на страницах влиятельной газеты:
Дома у себя он натаскал глины, накупил моделей голов, рук, ног, торсов, надел фартук и начал лепить с жаром, не спал, никуда не ходил, видясь только с
профессором скульптуры, с учениками, ходил с ними в Исакиевский собор, замирая от удивления перед работами Витали, вглядываясь в приемы, в детали, в эту
новую сферу
нового искусства.
Погодин был полезный
профессор, явившись с
новыми силами и с не
новым Гереном на пепелище русской истории, вытравленной и превращенной в дым и прах Каченовским.
Вот этот-то действительный тайный Пик де ла Мирандоль завел
нового рода испытания. Он велел отобрать лучших студентов для того, чтоб каждый из них прочел по лекции из своих предметов вместо
профессора. Деканы, разумеется, выбрали самых бойких.
Но он был очень живой человек, всем интересовавшийся, он был для того времени
новым типом
профессора.