– Что ты говоришь, дитя? – спросила сирийка, прижимая руки к сердцу, чтобы сдержать его биение.
Маленькая сирийка, по-прежнему распростёртая, опьянённая взрывом хохота, раздававшегося в зале, коснулась своей голой ногой его бороды.
Он опустошал свою чашу, щедро поливая вином шею своей соседки, маленькой беленькой сирийки, уверяя, что видит, как оттуда поднимаются две розовые кувшинки, которых нужно только немножко полить, чтобы бутоны распустились совершенно.