Никогда мы не знаем, что именно может повернуть нашу жизнь, скривить ее линию. Нам это не дано.
Как часто бывает, уцелели самые слабые и беспомощные: жизнь порой прячется в оболочке, где ее меньше всего рассчитывает отыскать смерть.
Любовь бывает разная и у всех по-разному, но ее неотъемлемый признак — именно категоричность. И самая категоричная — первая любовь.
Дорога удивительное дело! Ее могущество непреодолимо, успокоительно и целительно. Отрывая вдруг человека от окружающей среды, все равно, любезной ему или даже неприятной, от постоянно развлекающей его множеством предметов, постоянно текущей разнообразной действительности, она сосредотачивает его мысли и чувства в тесный мир дорожного экипажа, устремляет его внимание сначала на самого себя, потом на воспоминание прошедшего и, наконец, на мечты и надежды — в будущем; и все это делается с ясностью и спокойствием, без всякой суеты и торопливости.
На зеленом, цветущем берегу, над темной глубью реки ли озера… улягутся мнимые страсти, утихнут мнимые бури, рассыплются в прах самолюбивые мечты, разлетятся несбыточные надежды! Природа вступит в вечные права свои, вы услышите ее голос, заглушенный на время суетнёй, хлопотнёй, смехом, криком и всею пошлостью человеческой речи!
Слово может возвысить, очистить душу человека и уронить ее в бездну, то есть унизить, оскорбить, осквернить. Из слов составляются гимны, подымающие народы на борьбу, из слов же составляются пасквили, возводящие хулу на самые дорогие и святые для нас истины.
В жизни так много темного и она так нуждается в освещающих ее путь талантах, что каждый из них нужно беречь, как драгоценный алмаз, как то, что оправдывает в человечестве существование тысяч негодяев и пошляков.
И если человек не сумеет отвести мелочи надлежащее ей место, поддастся ей, а поддавшись, сделает ее своим господином — он превращается в самое жалкое и нелепое существо в мире.
Правда — то, что оправдывает жизнь и углубляет ее, а то, что вредит жизни, — всегда и всюду ложь, хотя бы доказана она была математически.
Пусть всепобеждающая жизнь — иллюзия, но я верю в нее, и несчастья нынешнего дня не отнимут у меня веры в день грядущий. Жизнь победит — сколько рук ни налагалось бы на нее, сколько безумцев ни пытались бы ее прекратить. И разве не умнее: жить, хваля жизнь, нежели ругать ее — и все же жить!
Уважающий свое призвание литератор должен писать так, чтобы он мог уважать каждую строчку, выходящую из-под его пера, подпишет ли он ее или нет, получит ли он за нее большой гонорар или маленький.
Судьба, как грозный часовой,
Повсюду следует за нами.
Бедой лицо её грозит,
Она в угрозах поседела,
Она уж многих одолела,
И всё стучит, и всё стучит:
Стук, стук, стук…
Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти, —
Пусть в жуткой тишине сливаются уста
И сердце рвется от любви на части.
Он награжден каким-то вечным детством,
Той зоркостью и щедростью светил,
И вся земля была его наследством,
А он ее со всеми разделил. <О Пастернаке>
Стремящиеся к ней [к заветной черте близости] безумны, а ее
Достигшие — поражены тоскою…
Человеку, взятому на аркан мыслью, присмиревшему под змеиным ее взглядом, трудно изойти пеной незначащих и ноющих слов любви. Человек этот стыдится плакать от горя. У него недостает ума, чтобы смеяться от счастья.
Двигать историю по ее пути — тут нужны усилия всех, и многое должно сойтись. Но, чтобы скатить колесо истории с его колеи, может быть, не так много и надо, может быть, достаточно камешек подложить?
Кто близок был к смерти и видел ее,
Тот знает, что жизнь глубока и прекрасна.
Что такое мать. Мать — боль рождения. Мать — беспокойство и хлопоты до конца дней ее. Мать — неблагодарность: она с первых шагов поучает и наставляет, одергивает и предупреждает, а это никогда никому не нравится ни в пять, ни в десять, ни в двадцать лет. Мать, работающая, как отец, и любящая, как мать. Мать, у которой на руках ее дети, ее семья и вся страна. Ибо нет без нее ни того, ни другого, ни третьего.
Нет смерти сердцу, нет ее!
Доколь оно для блага дышит!..
Сердцем рождена, поэзия любезна,
Как нектар сладостный, приятна и полезна,
Язык ее — язык богов.
Философия господствует над протекшим и будущим: настоящее убивает ее.
Всякий человек, выражающий в искусстве жизнь народа или какую-нибудь из ее сторон, всякий такой человек есть явление великое.
Для нас нет большего несчастия, как, взяв на себя нравственную ответственность в счастии женщины, растерзать ее сердце, хотя бы и невольно.
Должно учить детей писать; но только в основу этого учения должно полагать грамматику, в её общем значении, и тесное знакомство с духом родного языка, знакомство, приобретённое теорией и ещё больше практикою…
Истинного и сильного таланта не убьет суровость критики, так же как незначительного не подымет ее привет.
Когда форма есть выражение содержания, она связана о ним так тесно, что отделить ее от содержания, значит уничтожить самое содержание; и, наоборот, отделить содержание от формы, значить уничтожить форму.
Мы, русские, — наследники целого мира. Мы возьмем как свое все, что составляет исключительную сторону жизни каждого европейского народа, и возьмем ее не как исключительную сторону, а как элемент для пополнения нашей жизни, исключительная сторона которой должна быть — многосторонность.
Поприще женщины — возбуждать в мужчине энергию души, пыл благородных страстей, поддерживать чувство долга и стремление к высокому и великому — вот ее назначение, и оно велико и священно.
С Ломоносова начинается наша литература; он был её отцом и пестуном он был её Петром Великим. Нужно ли говорить, что это был человек великий и ознаменованный печатью гения? Все это истина несомненная. Нужно ли доказывать, что он дал направление, хотя и временное, нашему языку и нашей литературе? Это ещё несомненнее…
Слово еще не есть дело; всякая истина, как бы ни была она несомненна, но если не существует в делах и поступках, произносящих ее, — есть только слово, пустой звук — та же ложь.
Чувство предшествует знанию; кто не почувствовал истины, тот не понял и не узнал ее.
Какая музыка гремит в лесу?!
Слушая ее, можно подумать, что все звери и птицы и насекомые родились на свет певцами и музыкантами.
Может быть, так оно и есть: музыку ведь все любят, и петь всем хочется…
Смелых и решительных куда больше, чем свободных. <…> Поэты — певцы свободы не потому что воспевают ее, а потому, что — гибнут.
Время летит: год от года, день ото дня, час от часу все яснее, что цивилизация обрушится на головы ее творцов, раздавит их собою; но она — не давит: и безумие длится: все задумано, все предопределено: гибель неизбежна; но гибель медлит; все должно быть, и ничего нет; все готово произойти, ничего не происходит. Революции ударяют, разряжаются, пролетают. Люди трясутся от страха — всегда.
Поэзия исчерпаема (хотя еще долго способна развиваться, не сделано и сотой доли), так как ее атомы несовершенны — менее подвижны. Дойдя до предела своего, поэзия, вероятно, утонет в музыке.
Музыка предшествует всему, что обуславливает.
Родине суждено быть некогда покинутой, как матери, когда ее сын, человек, вырастет до звезд и найдет себе невесту. Эту обреченность на покинутость мы всегда видим в больших материнских глазах родины, всегда печальных, даже тогда, когда она отдыхает и тихо радуется.
Россия-мать, как птица, тужит
О детях; но — ее судьба,
Чтоб их терзали ястреба.
Русские всегда ведь думают о церкви; мало кто совершенно равнодушен к ней; одни ее очень ненавидят, а другие любят; и то и другое — с болью.
Чем больше чувствуешь связь с родиной, тем реальнее и охотнее представляешь ее себе как живой организм.
И быть на земле закатам,
И быть на земле рассветам.
Удобрить ее солдатам.
Одобрить ее поэтам.
Молчанье есть грядущее любви;
Пространство, а не мертвая помеха,
Лишающее бьющийся в крови
Фальцет ее и отклика, и эха.
Но в каждой вере
Есть та черта, что по крайней мере
Объединяет ее с другими:
То не запреты, а то, какими
Люди были внизу, при жизни…
Старение! Возраст успеха. Знания
Правды. Изнанки ее. Изгнания.
Боли.
Люблю я землю: тень ее лесов,
И моря ропоты, и звезд узоры,
И странные строенья облаков.
Способность к художественному творчеству есть прирожденный дар, как красота лица или сильный голос; эту способность можно и должно развивать, но приобрести ее никакими стараниями, никаким учением нельзя. Поэтами рождаются.
Жизнь (моя и всякая) есть смена дней и ночей, дел и отдыха, встреч и бесед, удовольствий и неприятностей, иногда называемых событиями; есть беспорядочное накопление впечатлений, картин и образов, из которых лишь самая ничтожная часть (да и то неизвестно зачем и как) удерживается в нас; есть непрестанное, ни на единый миг нас не оставляющее течение несвязных чувств и мыслей; беспорядочных воспоминаний о прошлом и смутных гаданий о будущем; а еще — нечто такое, в чем как будто и заключается некая суть ее, некий смысл и цель, что-то главное, чего уж никак нельзя уловить и выразить…
Люди совсем не одинаково чувствительны к смерти. Есть люди, что весь век живут под ее знаком, с младенчества имеют обостренное чувство смерти (чаще всего в силу столь же обостренного чувства жизни).
Почему с детства тянет человека даль, ширь, глубина, высота, неизвестное, опасное, то, где можно размахнуться жизнью, даже потерять ее за что-нибудь или за кого-нибудь? Разве это было бы возможно, будь нашей долей только то, что есть, «что бог дал», — только земля, только одна эта жизнь?
Слезы навертывались мне на глаза — от неудержимо поднимавшегося в груди сладкого и скорбного чувства родины, России, всей ее темной древности.
Источник: Словарь афоризмов русских писателей. Составители: А. В. Королькова, А. Г. Ломов, А. Н. Тихонов
ЕЁ. 1. Род. и вин. п. от личного местоимения она.
Все значения слова «её»– Зачем так говорить, господин. Я всегда даю вам хороший товар, – сказала она уже менее уверенно, смущённая моим долгим молчанием.
Я медленно села. Я была совершенно сбита с толку. Светящаяся лягушка? И видеть её может только моя мама? В желудке у меня что-то заворочалось.
Я, конечно, не могла видеть её лица по телефону, но догадывалась, что оно сияет, как медный таз.