На некоторые вопросы невозможно дать однозначный и окончательный ответ до тех пор, пока не будут открыты для доступа
советские архивы, что вряд ли произойдёт в ближайшее время.
Большая часть
советских архивов для них также закрыта, как и для нас.
Однако представление о всеобщем и единообразном подавлении личных нарративов опровергается теперь потоком личных документов первых десятилетий советской власти – дневников, писем, автобиографий, поэтических произведений, обнаруживаемых в недавно открытых
советских архивах.
Она основывается на источниках, обнаруженных в центральных
советских архивах и написанных на русском языке.
Изучение истории системы советских лагерей, которое начало довольно медленными темпами развиваться после открытия давних
советских архивов, к настоящему моменту набрало беспрецедентные обороты.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: фидеист — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
По части химического оружия в поисках правды в наши дни можно уже обходиться без подвигов, воспользовавшись доступными документами
советских архивов.
Возможно, историки, но лишь после того, как откроют
советские архивы, участники событий напишут мемуары, а несколько поколений учёных будут исследовать и анализировать данные.
Остальные 2 работы были написаны с опорой на материалы тогда ещё
советских архивов.
Многие из них все еще засекречены в бывших
советских архивах под различными грифами – иногда просто по инерции, чаще в силу сознательной государственной или ведомственной политики.
Он посетовал на то, что очень трудно отыскать в
советских архивах нужные документы об этом корабле.
Даже принимая во внимание трудности доступа западных историков к имперским и
советским архивам вплоть до конца 1980-х – начала 1990-х гг., следует отметить отсутствие оригинальных работ, освещающих другие аспекты чечено-российских отношений, или попыток углублённого исследования чеченского общества (сообщества), его политической, экономической, культурной и особенно религиозной эволюции под постоянным воздействием российского (советского) государства.
Хотя автор книги старался быть объективным, ориентация на западную аудиторию и отсутствие возможности постоянно работать в тогда ещё
советских архивах снижают значение этой монографии для российского читателя, к тому же с момента её первого издания прошло уже почти полвека.
Западные учёные не могли пользоваться
советскими архивами, небезосновательно не доверяли официозным историко-партийным изданиям (к тому же, наверное, не все эти издания были им физически доступны) и основывались прежде всего на эмигрантских мемуарах.
Как известно, в течение длительного времени подобного рода документы находились в спецхранах
советских архивов и доступ к ним был закрыт для подавляющего большинства специалистов.
Увы, начавшееся в скором времени открытие
советских архивов нанесло антисталинской мифологии сокрушительный удар.
Безвозвратные потери советской авиации (причём потери посчитанные не по докладам финских лётчиков и зенитчиков, а по рассекреченным документам
советских архивов!) составили порядка 600–650 самолётов, из которых не менее половины сбито противником, а остальные потеряны в результате аварий (52, 64).
– Главное – нам удалось открыть
советские архивы.
Несмотря на открытие
советских архивов и неоднократную публикацию документально установленных сведений о количестве заключённых, сказочники-антисталинисты продолжали самозабвенно нести ахинею.
Поэтому нужно наконец открыть
советские архивы, со всех экранов честно рассказать людям правду о всей чудовищности коммунистического эксперимента, обо всех несчастных жертвах, брошенных на алтарь бредовой идеи мировой революции.