Сразу всё вокруг озаряется яркими красками и тебе хочется, как влюблённой
мартовской кошке, безостановочно мурлыкать.
Правда потом вспомнила, какой была я, все
мартовские кошки мира с радостью объявили бы меня своим гуру, – и тут же перестала вздыхать.
А я делала точно также, когда она словно
мартовская кошка таращилась на мужа.
И вот, четыре года спустя, в час дня, я стою около зеркала и докрашиваю губы, а с улицы раздаётся вопль
мартовской кошки.
Ах, милочка, – обратилась старуха к девушке, – на рассвете они разбудят вас своими нежными голосами, и вы, я не сомневаюсь, согласитесь, что хвалёные соловьи – просто охрипшие
мартовские кошки по сравнению с ними!
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: додаваться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
На мать жалко смотреть: возможно, ей грустно оттого, что нечего бросить оголодавшим и оголтелым
мартовским кошкам, спаривающимся на заднем дворе, – разве что скомканные старые письма, напоминающие о жизни в замке.
Уав, разрази меня крик
мартовской кошки!
При этом его шерсть была смешно прижата тканью, а на голове и пятой точке торчала так, словно он отбивался от стаи
мартовских кошек.
Без компьютерной обработки наше пение напоминает вой
мартовских кошек.
Девицы выглядели как драные
мартовские кошки и были представлены аспирантками с кафедры.
На шляпе не осталось фиалок, подол платья был вымазан глиной, но на лице сияла довольная улыбка
мартовской кошки.
Не видеть лица, только чувствовать дыхание, прикосновение рук, жар сильного тела и умопомрачительные запах коньяка и кофе, от которого хочется мурлыкать и тереться об этого человека как озабоченная
мартовская кошка.
Мужчина смотрел на меня так, что хотелось стать
мартовской кошкой.
Ладно, пусть она похотливая
мартовская кошка, гормоны иногда способны разбушеваться даже у монашки.
– У тебя глаза
мартовской кошки.
Но к чему эти страдания
мартовской кошки?
Это не синдром
мартовской кошки.
Как у сытой
мартовской кошки.
Духи назывались: «Дживанши – облик будущего», с нечувствительной для обоняния человека добавкой экстракта
мартовской кошки.
Помада вокруг губ, как всегда, размазана, рожица самодовольная, как у гульнувшей
мартовской кошки.
Сия особа, несмотря на высокий интеллект, и раньше-то отличалась поведением
мартовской кошки, сделав свою внешность и темперамент эффективным инструментом плетения интриг, а с тех пор, как наглоталась золотого эликсира, добытого, между прочим, чужими руками, и в связи с этим изрядно помолодела, увеличив заодно свои магические таланты, окончательно пустилась во все тяжкие.
Наверху, над колодцем двора, висела мартовская луна, внизу шныряли
мартовские кошки, и в них швыряли камнями молодые озлобленные стукачи.
– Ух ты-ы! –
мартовской кошкой взвыла дочь и умчалась к себе потрошить чемоданчик.
Так, как хочет распалённый мужик, так, как хочет
мартовская кошка!
Я как
мартовская кошка пьянела от дикой смеси дорогого одеколона и аромата мужского тела.
– Я уже боялся, что тебя нарекут
мартовской кошкой или синей ланью.
Недостроенная высотка таращилась безразличными чёрными зенками. Вороны каркали глумливо, и верещали
мартовские кошки.
Но почему у меня так сладко дрожат коленки? Горло пересохло… А в животе
мартовские кошки поют серенады?
Это не было откровенным призывным урчанием и повизгиванием
мартовской кошки, это было что-то другое – более скрытое за человеческим обликом, но не менее сильное в животном плане.
Я будто бы ощущала всё это откуда-то издалека, словно это не я лежала, обхватывая ногами мужчину и как
мартовская кошка мурлыкала и извивалась под ним, опьянённая доселе неведомыми мне чувствами.
Разве плохо, когда в тебе просыпается
мартовская кошка, широко открывает глаза и принимается от удовольствия точить коготки на мягком покрывале?
Обычная
мартовская кошка – грязная, оборванная, хотя и не лишённая определённой «женской» грации.
В горле словно скреблись десятки
мартовских кошек, голова гудела как чугунный котёл, по которому кто-то беспрестанно колотил палицей.