После лагерей работал
хормейстером.
Бывший
хормейстер, он перешёл на должность руководителя капеллой, чтобы «бросаться на амбразуры».
Хормейстер кратко повела рукой, начиная песню вновь.
Хор на небольшом возвышении алтаря под руководством
хормейстера распевался, и под своды купола уносились мелодии, иногда пугая задремавших голубей, и те, всполошившись, громко трепетали крыльями и вылетали на улицу.
– Где? – спрашивала
хормейстер. И хор, стройно, аккордами, пел в ответ:
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: коммерческая недвижимость — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Выдающийся русский
хормейстер, педагог, создатель певческой школы, ученый-методист, основатель нескольких хоровых коллективов и высшего учебного заведения принадлежит к кругу тех, кто определял лицо отечественной культуры.
Хормейстер навесил на меня ярлык«медведь на ухо наступил». И я потеряла слух: пророчество сбылось.
Эмоциональный фактор в репетиционном процессе хора требует специального внимания со стороны
хормейстера, что предполагает специальные усилия с его стороны, целенаправленные на обеспечение максимально благоприятного эмоционального климата (фона) на занятиях.
Хормейстер чутко следил за тем, как поют юноши.
– Я ещё заскучаю по семинарии и палке
хормейстера.
Особенно главный
хормейстер – это была милая женщина шестидесяти лет, ухоженная, красивая, маленькая, предельно образованная и тихая.
Первый ряд хористов обернуться не посмел, но по вытянувшемуся лицу
хормейстера понял, что сзади происходит что-то ужасное.
Руки
хормейстера судорожно вцепились в ручки кресла, и он начал медленно привставать на дрожащих ногах.
– Очень на это рассчитываю, – серьёзно ответил
хормейстер.
Да я десять лет
хормейстером работал!
Когда наш
хормейстер понял, что это бедствие для хора, решил исправить свою оплошность – предложил просто открывать рот.
– То есть я подумал, что вы, должно быть, новый
хормейстер.
Чёрт! – беззвучно стонал
хормейстер.
Это оскорбление вызывает новый шквал камней и диких воплей, который заставляет
хормейстера чуть не бегом спасаться в переулке.
– А вот я уже совсем не уверен, сэр! – отрезает
хормейстер.
– У всех есть слова песни? – поинтересовался
хормейстер.
Хормейстер раскрыл партитуру, сосредоточенно вгляделся в неё и снова закрыл, показывая, что знает ораторию от начала до самого конца, затем постучал палочкой по шаткому пюпитру.
– Лучшие
хормейстеры могут раскрыть голос, увеличить его силу, глубину, они учат красиво работать во всём диапазоне, но в основе всего стоит талант.
– Гулче, тенора! – велит
хормейстер.
Когда нападавший вышел из-за спины и позволил разглядеть себя, угрозы в нём было не больше, чем в пятидесятилетнем или чуть старше
хормейстере, который получал истинное наслаждение, слушая, как вверенный ему хор слаженно исполняет церковные псалмы.
Любящий своё дело
хормейстер, он же учитель пения, вскоре убедил её, что она рождена, чтобы петь именно в хоре, а не соло.
Зал, по первости заинтригованный хаотичными передвижениями
хормейстера, проникся патетическим набатом и притих.
Хормейстер уходил, пятясь к двери, смешно кланяясь.
Потом они выстаивали по две-три нескончаемые службы, а накануне долго репетировали в лавке, то и дело получая от
хормейстера оплеухи.
На первой спевке
хормейстер просил разделиться на теноры и басы. Думал недолго. Конечно, я бас. Это серьёзней тенора.
Хормейстер похвалил певцов за энтузиазм, но заметил, что кто-то в басах тенорит. Да, до баса я не дотягивал.
Хормейстер схватился за сердце и запретил показываться на глаза.
Спектакли шли вяло, хотя публики было много, но часто путали текст от усталости, кордебалет не слышал дирижёра,
хормейстер охрип, а прима и вовсе – лежала со сломанной ногою.
Хормейстер церковный и светский.
Кроме того, как нам известно, являетесь незаурядным
хормейстером…
Ежегодно менялся не только состав певцов-солистов, но и дирижёр и
хормейстер приглашались только на один сезон.
Впрочем, отбирали не они, а специально приглашённые
хормейстеры.
– Это моё дело! – огрызнулся
хормейстер. – Тебе сейчас скажи – так тебе тоже захочется!
И была душа
хормейстера в тоске, была обременена броненосным её беспокойством.
Сколько биомассы! – убеждал
хормейстер пыльные облупившиеся перила.