На голове одного из всадников была выцветшая будёновка, на втором – тюбетейка, а у третьего – новенькая,
ухарски заломленная фуражка защитного цвета.
На площадках и на ступеньках вагонов сидят молодые солдаты с забинтованными обрубками рук и ног; прыгая на костылях и теряя стоптанную туфлю, жадно выглядывает из дверей раненый и, поймав сочувственные взгляды женщин,
ухарски машет рукой.
Однажды к ним присоединился темноволосый спортсмен с густыми бровями и
ухарски закрученными усами, который по моде чемпионов той поры носил задом наперёд клетчатую шапочку для гольфа так, чтобы козырёк прикрывал высокий ворот его свитера.
Колёса отчаянно прыгали по ухабам, тарантас мотало из стороны в сторону, кони, выгнув шеи, стлались по дороге, а человек в пенсне по-ямщичьи привстав с сиденья, не переставая
ухарски гикал и вертел в воздухе концами вожжей.
Из-под
ухарски сдвинутой на бок пилотки выбилась прядь русых волос.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: сукномойка — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Маленькая шапочка с золотыми шнурками
ухарски сидела на белокурой головке, бросая лёгкую тень на смеющееся лицо с румяными щёчками и светло-голубыми глазами.
На шёлковых кудрях
ухарски надвинута была шапочка на душках лисьих.
За соседним столиком кутила компания господ в белых шляпах,
ухарски проломленных на боку, и нарядных дам, с резко красивыми лицами и неестественными, подрисованными глазами.
Правда, меня это не слишком смутило, ибо я давно решил проблему бездействующих клавиш,
ухарски внося коррективы в оригиналы исполняемых мною классиков, справедливо полагая, что классики не обидятся, а слушатели не поймут.
Загримировав правую сторону жёлтым грунтом с японскими чертами, а левую – серым грунтом,
ухарски казацкой, и сшив костюм, представляющий наполовину русскую, наполовину японскую одежду, я представлял, искусно играя руками, лицом, ружьём и саблей, – Русско-японскую войну…
А дело в том, что на одном из крутых спусков этот «юморист» пошёл вниз шибкой рысью и
ухарски вывернул телегу на вздыбленную буграми глинистую обочину.
Не привлекали её, ни расшитые рубахи их,
ухарски расстёгнутые на груди, ни модные причёски под «горшок», ни новые, ещё не растоптанные, лапти липовые.
Она нередко
ухарски на ходу соскакивала с трамвая или вскакивала в трамвай и, конечно, смеялась.
На картине был город, дома слегка кривлялись, небо исчерна-синее изредка прочерчено птицами, с колокольни, наверное, звон; бульвар, на нём семечки, сапоги бутылками, картуз
ухарски заломлен и гармоника… это не написано, не написано, а чувствуется!
Запятая появилась, появилось «подленько», которое переполнило нашу чашу терпения к «поэтическому словарю» следователей: «
ухарски ответил», «на совершение террористического акта», «морально-бытовым разложением сделался хорошей приманкой»…
Молодой парень, Павлуша, в новёхоньком полушубке под красным ямщицким кушаком, взобрался на облучок, обитый, как и вся кошева, выделанными медвежьими шкурами,
ухарски гикнул, и они помчались…
– Слушаю-с, – сказал коридорный и полетел вон из горницы,
ухарски размахивая руками.
– Эх, так её разэтак! –
ухарски сказала я, со стуком поставив бутылку на перила балкона. – Ну, попалась бы мне сейчас эта белокурая бестия!
Войдя в интервалы между 2-м и 3-м взводом, запевалы
ухарски заломили фуражки.
И,
ухарски заломив баранью шапку, присвистнул.
Упорхнув от жены к чужому столику, уже
ухарски ухаживал и подливал девчонкам вино.
Танцующий парень, встряхнув
ухарски головой, ударил каблуками в мёрзлую землю и как бы замер в мелком переборе чечётки.
Роют и роют, – покуривая прусскую сигаретку, ответил молоденький прапорщик в
ухарски набекренной шляпе.
– Я буду самым прилежным учеником, мадам, – сказал он,
ухарски подняв бровь.
Плечо
ухарски поднималось под махровым халатом.
Поэтому пока что
ухарски улыбается.
Следующая отправилась за второе ухо, а уже третью дед ловко забросил себе в рот и
ухарски прикурил от коробка спичек, орудуя одной рукой.
Как всегда, на конверте
ухарски написано лиловыми чернилами рукой измалковского телеграфиста: «Нарочному уплатить 70 копеек».
Дуэт пели солистка, с отбитым, но задушевным голосом, и начальник хора, бас, затянутый, – ему и теперь памятна эта подробность, – в чекмень из верблюжьего сукна ремнём с серебряным набором и в широчайших светло-синих шароварах, покрывавших ему концы носков,
ухарски загнутых кверху.
Уверенно крутя баранку, юная амазонка
ухарски выписывала виражи под одобрительные комментарии своего отца.
При этом внушении слепой молодцевато встряхивал своей нечесаной головою, от чего рваный ваточный картуз его
ухарски завалился набок.
Сзади его, опёршись одной рукой на его стул, а другой
ухарски подбоченясь, стояла разряженная и сильно накрашенная барынька с чёрненьким пушком на верхней губе и в калабрийской шляпке с таким необычайно громадным плюмажем, что плюмаж этот змеёй свешивался ей на спину.
После нескольких
ухарски безрассудных трат супруги, чувства дантиста резко охладели.
Загорелые до черноты носильщики в расстёгнутых полинялых на солнце, выцветших серо-голубых рубахах
ухарски лихо гоняли тележки.
Валерик его эдак
ухарски в себя и выплеснул тот коктейль взрывчатки с фейерверком – перед своей дамой, видимо, хотел блеснуть.
В гости из подворья в подворье перешагнут в том же
ухарски осоловелом виде, и все – тишь, придавленная и сокрытая могучими суметами и молчаливо холодной космической невесомостью.
Мы
ухарски управились с делом.
Высокая баранья шапка с красным верхом
ухарски надета набекрень.
И вдруг она ощутила и его отчаянье, и своё безмерное одиночество, и она ринулась к пастырю, и он
ухарски повалил её на диван, и она сучила ногами, пока не стала страстной…
Да не сидя, как теперь, даже не на корточки опустившись, – лихо,
ухарски изломив гибкую поясницу.
Желая всего лишь
ухарски похвалить экскаватор, я не рассчитал силы.
А арфистки пели, дергали плечами и ногами;
ухарски оборвав нить песни, кидались в толпу гостей; и те, разомлевшие, хвастаясь друг перед другом кошелями и бумажниками, быстро наполняли деньгами побрякивающе несшийся бубен.
Через час он уже выбрался из городских пробок и мчался по левой полосе трассы в южном направлении,
ухарски втапливая в пол педаль акселератора.
– Ух ты! – хохотнул он и
ухарски шлёпнул себя по коленкам. – И кто она? Не познакомишь?
Опять же не
ухарски напрямик, а по благоразумно вписанной вглубь лимана дуге (дабы, если не дай бог откажет мотор, успеть выгрестись-уйти из отливной стремнины на одних вёслах) перемахнули на ту сторону.
Дубинки они несли,
ухарски закинув на плечо.
– Отдохнули, родимые! Ну-ка наддай!.. – гикал ямщик на своих,
ухарски сбив шапку набок. – Ишь, застоялись, – понукал коренника.