Во-первых, он оказался привязанным к своему ложу – но не возвышенной любовью к его красоте и удобству, не временем, приятно проведённом в нём, а банальными верёвками с большой палец толщиной, плотно
приторочившими его тело к кровати, как поклажу – к спине лошади, снаряжённую кочевником в нелёгкую дорогу.