Современная
педагогия доказала, что рабское принуждение, это – самый худший изо всех способов приучения к труду…
Главное внимание
педагогии обращено было в другую сторону – на житейские правила, а не на научные знания.
По жестокому педагогическому плану ещё нельзя судить о суровости
педагогии, даже о жестокости самих начертате- лей плана.
Гораздо плодотворнее был другой приём древнерусской
педагогии – живой пример, наглядный образец.
Соответственно этим новым тенденциям <…> меняется и линия
педагогии.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: прикат — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Такая
педагогия похожа на известную детскую игру, где у того, кто должен ловить всех, завязаны глаза, и он, с методологическою растерянностью растопырив руки, сам не знает, кого поймает, и, вероятнее всего, что не поймает никого, потому что ловит только собственные призраки, т. е. самого себя.
Планометрическая, начертательная
педагогия доводит иной воспитательный принцип или приём до крайних, практически невозможных, а только метафизически мыслимых последствий не по жестокости сердца, а просто в интересе логической последовательности; но эти излишества так и остаются в области метафизического мышления, знаменуя силу мысли, но не портя жизни.
Смелая
педагогия! – подумаешь невольно: она шла уверенными шагами к тому, о чём только со вздохом мечтают современные родители и воспитатели в своих уединённых размышлениях.
Это был целый курс
педагогии, который мы проходили незаметно.
Сюда же я отнёс и первый признак («Школа – лаборатория практической
педагогии»), так как, на мой взгляд, атмосфера творчества педагогов – так же важнейший фактор (элемент) формирования развивающей среды.
Русская
педагогия шла развязно и самоуверенно, когда с помощью карательных мер, роскошно прилагаемых, добивалась порядка и дисциплины, но оказывалась всякий раз беспомощной и несостоятельной, когда задавалась какими-либо несколько сложными, нравственными требованиями; и уже никуда не годилась, когда поднимала трудные вопросы, в роде вопроса о соединении школьной подчинённости и понятия о долге с развитием самодеятельности и прямого характера в учениках.
Дитя – отъявленный энциклопедист: подавайте ему лошадь всю, как она есть, не дробя предмета искусственно, но представляя её в живой цельности, – в том вся задача
педагогии…
Под влиянием вышеуказанных исследований новейшая
педагогия должна была отбросить старые схоластические воззрения о принципах воспитания психической сферы, она признала в деле воспитания необходимость правильного телесного развития и, опираясь на физиологические данные, вступила в путь совершенно новый и, без сомнения, наиболее плодотворный.
Много лет тому назад гр. Толстой занялся
педагогиею и занялся так, как у нас очень редко кто занимается своим делом.
Он не только не принял на веру какой бы то ни было готовой теории образования и воспитания, но, так сказать, изрыл всю область
педагогии вопросами.
Это зачем? какие основания такого-то явления? какая цель такого-то? – вот с чем подходил гр. Толстой и к самой сути
педагогии и к разным её подробностям.
Занявшись практически
педагогией, гр.
Толстой признает достойным лечь во главу угла науки
педагогии.
Нет никакого сомнения, что с лицеем, при основании его, связывались надежды создать образцовое заведение, которое с одной стороны могло бы стоять вровень с наполеоновскими Lycées и английскими Collège той эпохи, а с другой – дать образец деятельности чисто русской, национальной
педагогии.
Постараюсь попасть на её вкус в поэзии или в воспитании, о коем она мне когда-то говорила, но дамская
педагогия здесь не в силе.
Ничего похожего на «голштинскую
педагогию» она не применяла.
Необходимая обязанность
педагогии состоит в том, чтобы помочь слабым детям прокладывать свой путь к самостоятельности.
Часто забывают в деле
педагогии, что тут два деятеля: ученик и наставник; всегда обращают внимание лишь на ученика, предполагая, что наставник должен быть всегда совершенство, тогда как большею частью приходится учить учителя; ребёнок часто недоступен убеждению от того, что вы не умеете убедить его, потому что вы не довольно умны, не довольно учены для этого: ибо великую учёность надобно иметь для того, чтобы объяснить ребёнку существование самого известного предмета, о котором вы думаете, что его знаете, а между тем имеете в нём самые неопределённые понятия, которые недостаточны для ребёнка; ибо великую логическую опытность и глубокое знание психологии и физиологии потребно, чтобы угадать, почему именно ребёнок не убеждается вашими словами; вы не следовали логической последовательности, вы пропустили целый ряд силлогизмов, вы остановились на тысяче лишних, которые не вместились в памяти вашего ученика и лишь смешали его понятия.
Начальство отмечало его «примерное рвение и пламенную любовь к своему предмету», а также особенные труды «на поприще
педагогии».
По отъезде доктора между бабами произошёл (когда они очнулись) разговор, давший мне возможность внести в мой дневник несколько слов, касающихся деревенской
педагогии.
Каторжник, конечно, не из любви к науке и
педагогии завёл у себя в доме маленькую школу, и хотя говорилось, что он обучает разным наукам, но в сущности бывший каторжник знал только хорошо свой собственный язык.
Так понимает значение и ценность дошкольного возраста современная
педагогия.
Новая школа есть лаборатория практической
педагогии.