И открыв дверь своим ключом, втащил чемодан в переднюю,
опахнувшую теплотой домашней пыли, и вдруг почувствовал, что всё-таки ему нежданно-негаданно повезло.
Не вытирая слёз, текущих по ещё не дряблым щекам, она в ужасе, будто горячим ветром
опахнувшем её, моргала веками, неопрятно чёрными от размытой краски и жалкими в этой неопрятности («Для чего, для чего она подкрашивала ресницы?»), а обескровленные до синевы губы её дрожали.