Обвитые чётками, с
обмаранными синеватою сажей лицами и телом, с длинными всклокоченными волосами, собранными на макушке, с бородатыми физиономиями, они представляли пресмешное подобие голых обезьян; некоторые из них, по причине беспрестанного самобичевания, были страшно изранены.
Отшатнулся – с рук стекает на пол, а на улице, вижу, чёрт те что творится: люди бегут врассыпную, лиловато-зеленые, прячутся кто где, на автобусной остановке жмутся под зонтиками, как овцы, из водосточной трубы на асфальт хлещет навозная жижа, а по тротуару, совсем растерянная, сгорбленная, семенит старушонка: идет-идет, на небо посмотрит,
обмаранное лицо вытрет ладошкой, перекрестится и опять идёт, мокрая, жалкая: платок у неё к волосам прилип, изгаженный, с сизым отливом, как крыло жука-навозника.
Воняющего бича, может и с
обмаранными штанами, сдуло. И дверь не закрыл, только что-то брякнуло…