Ощущение гибели, беспомощности вдруг овладевает вами нежданно-негаданно, и с первого же шага
нежданность явлений и ощущений уж не покидает вас: в новом суде изо дня в день тянется перед глазами слушателей одна и та же до мелочей однообразная повесть о крайнем убожестве, об убийстве спьяну, о краже спьяну, о краже с голоду, – повесть о круглой голи, о какой-то маленькой, зелёной копейке, а обстановка этой копейки стоит рубля; на сцену ставят дело о несчастнейшей, беднейшей, забитейшей женщине, которая не помнит, как родила где-то в хлеву ребёнка, не помнит, живой он был или мёртвый, а только умеет реветь, ничего не в силах будучи сообразить, а на обстановку этого несчастия идёт ничуть не меньше, чем на постановку «Аиды» и «Африканки».
Далёк миг, лишённый очаровательных песен, уловленных ветром, и в криках страсти с нежных уст ласки срывается
нежданность, превозмогая печаль мечты и дикий вкус любовного нектара, которым усеяна ночь в скорбящем сердце, вероломно дрожащем знакомыми чувствами.