Утро пришло в комнату шуршанием бабкиных тапок за стеной, красноватым светом, отразившимся от стены соседнего дома и высветлившим на полу потёртый вязаный коврик.
Казалось, очередной порухи городу не избежать, но к началу четвёртой стражи, так и не расстаравшись ни каплей дождя, серая мгла рассеялась под мощным напором ветра, порывисто высветлившего небосвод до состояния горней лазури.
Прокуренный до горечи кабинет обнимал меня серыми крыльями одиночества, такого же холодного и мерзкого, как осенний рассвет, высветливший небо над заливом.